— Я просто не могу! Тома — находка для укрощения Витора, — хохотал Гринг, — никогда не думал, что он будет так бояться свою женщину!
— Да уж, но боится не потому, что нашкодил, а потому, что боится огорчить, вот что ценно, — постаралась реабилитировать графа Анни, тоже смахивая выступившие слёзы.
Петрус же, поулыбавшись, уже сидел с озабоченным лицом.
— Ты чего, граф? — поинтересовался Гринг.
— Что-что… Слушаю Хойвэ. Молчит. Непонятно, согласен или нет. А то брат привёл их к порогу, а дальше что? Вдруг не пустит.
Все замолчали, переглядываясь и пожимая плечами. Вскоре Горыныч привёл Тому. Она сразу, с порога, поинтересовалась:
— Мам Ань, Витя сказал, что ты меня звала?
Анни смутилась. Если раньше ей нравилось, что девочка называет её так, то, в свете вышеизложенных фактов, скорее всего, надо с этим как-то завязывать.
— Все вон, — выгнала мужчин Аннарэн. — Тома, присядь. Разговор есть и не короткий.
Мужчины шумно поднялись и вышли. А Тома села рядом с Аннарэн, улыбаясь во весь рот и выжидательно глядя на неё.
— В общем… твой муж, пока ты спала…
— Что он уже натворил??? Неужели…
— Нет, нет, он любит тебя и был совсем не там, где ты думаешь.
— Ну, раз кофе принёс, был там, а что ещё? — Томка наморщила лоб, соображая, куда он мог ещё сходить, если не налево.
— Э… он. В общем, был у твоей матери…
Тома вскочила на ноги и всплеснула руками:
— Ну? И зачем? Что она ему наговорила? Наверняка, как и моим трём предыдущим, гадости какие-нибудь. Она всё врёт про меня! Зачем, зачем? — девушка закрыла лицо ладонями и заплакала.
Аннарэн, встав, обняла её за плечи и вернула на диван:
— Сядь, успокойся. Они очень хорошо поговорили, и родители спрашивают твоего согласия присутствовать на свадьбе здесь.
Тома недоверчиво, всё ещё всхлипывая, посмотрела на Анни:
— Да? Ничего не выдумывала?
— Он сразу спросил именно об этом, и она рассказала правду про вас, про вашу семью и легенды.
Тома удивилась:
— Да ладно, она моему Вите рассказывала ту сказку, что и мне в детстве?
— Томочка, это не совсем сказки и не так уж чтобы и легенды, — Аннарэн не знала, как и сказать ей о пророчестве. — Мы все в этом завязаны, и мы с Люсьенкой, и твой Горыныч, и ваша семья.
Уцепив девушку за обе руки и не отпуская, как бы та ни хотела дёрнуться, Анни рассказала и о легенде, и о пророчестве, и кто из них кто в этой истории.
— И вот сейчас, на наших свадьбах, а их три, как и было предсказано, сбывается это пророчество, понимаешь? Должно, по крайней мере.
— То есть, Енка у нас кто получается? — наморщила лоб Тома.
— Драконица и после того, как сбудется всё, сможет оборачиваться в него.
В кого?
— В дракона.
— Тогда же в дракониху, наверное… Ой, с ума сойти! А я кто?
— Ты эльфийка, по-местному — алва, алвийка.
Томка тут же ухватилась за уши:
— Что? У меня, что, уши вырастут? Кошмар! Я не хочу уши, как у осла! Да что ж мне так не везёт!
Аннарэн рассмеялась и Томка, глядя на неё, тоже.
— Ну всё, больше не плачем? — отсмеявшись, спросила Анни. — Давай вернёмся к твоим родителям. Объясню то, что я поняла — твоя мама очень любит тебя, и, отваживая женихов, спасала просто тебя от не того мужчины, который был тебе предназначен. То, что вы сблизились в Еной, я уверена, “происки” наших богов, вы должны были встретиться, в конце концов, с твоим Горынычем. Поняла?
— А вот ты говоришь — “твои родители”… Они, что, там вместе стоят, ждут?
— Да, они развелись из суеверных побуждений, ну, там свои заморочки.
— Постой, постой! Если я эта, как её, ал… эльфийка, то они, что, тоже??? И та сказка, что она мне рассказывала… не сказка…
— Фух, дошло, наконец! Ну, что, зовём их или как? И, умоляю, не зови меня мамой, при ней, по крайней мере, не обижай её!
Томка оттопырила нижнюю губу и пошлёпала ею.
— Выходит, она пыталась мне рассказать, а я ушами прохлопала всё это? И кто я после этого? Осёл и есть, — она снова потрогала уши. — Глянь, мам… тёть Ань, — перестраиваясь, сказала, скосив глаза на правое ухо, — растёт уже?
Аннарэн снова засмеялась и похлопала её по руке:
— Нет ещё, думаю, это произойдёт после свадьбы. Ты уже ответь мне, звать или как…
— Да, мы вместе пойдём с Витей за ними, если можно.
— Думаю, можно. Виторус, заходи! — крикнула Аннарэн.
Дверь скрипнула и голова Горыныча просунулась в проём:
— Ну, что, до чего договорились?
— Вить, а можно я с тобой за ними пойду?
— Да, дорогая, это будет просто идеально! Давай, прям, сейчас?
— Угу, идём!
Они вышли и Анни, выйдя следом, смотрела им вслед и по-русски перекрестила. Енка подошла сзади с малышами:
— Куда они?
— За её родителями.
— Ого! Здорово! У неё уши уже выросли?
Аннарэн только головой покачала, рассмеялась и пошла искать своего Гринга. А Енка потащила детей на кухню, снова мучить Коллинза.
— Сэр Коллинз, мы к вам с просьбой. Вот этим снусмумрикам приспичило испечь вкусняшку. А то гости всё прибывают, а никто не знает, какие они молодцы. Поможешь? — она подмигнула повару.
Тот тяжело вздохнул и глянул сурово на близнецов:
— Что с вами делать… Одеваться! И слушаться! — он потряс пальцем перед их носами.
— Да, да, мы будем, обязательно! — дети побежали переодеваться, а Енка умчалась по своим делам — договариваться, кто к кому приедет, а то и мамины хотят к ним, и папа просит их поехать к его родне. Разорваться, что ли?
На “военном” совете, экстренно собранном в кабинете Петруса при помощи связи сразу по двум магкристаллам, договорились, что все дружно едут к Персиналям, вместе с родителями мамы. Енка, обо всё договорившись, потащила мать, наконец, посмотреть на одежду, что прислали из храма. Разложили всё на столе и девушка была несколько в недоумении:
— Мама, я не поняла, платье всего одно, остальное — плащи, накидки или что это? А платье красивое какое! Изумрудное, а тут, смотри, цветочки и птичка маленькая.
— Это Тамаре платье.
— А я? В эту хламиду заворачиваться буду? Почему такая несправедливость?
— Потому что вы все драконы, а она алва. Вы можете обернуться прямо в храме, а ей это не грозит.
— Обернуться в храме? Мамочки!.. Хорошо, что предупредила.
