— Ну, ты, брат, молоток!
— Смотри, глаза нормальные, хо-хо!
— Как себя чувствуешь? Голова не кружится?
— Да дайте ему в себя прийти! Закрутили совсем!
А Красавчик смущённо всем улыбался совершенно идиотской улыбкой, только и успевая поворачиваться к каждому, кто ему что-то говорил. К нему вдруг пришло осознание, что именно здесь его любят, принимают таким, какой есть, если и хотят перевоспитать, то кажется, не такими радикальными методами, как дома. Под ногами теперь вечно крутилась парочка настырных близняшек, прикольных и, главное, бесконечно ему доверяющих.
Наконец, его перестали терзать и потребовали рассказать, что же было на той горе, которая, как оказалось, была священной и туда никому нельзя было залезать под страхом жуткого наказания. Какого — они и сами не знают, потому что боги степень нарушения определяют сами.
Вова глубоко вздохнул. Грела их забота и внимание, но, только вспомнив жуткую морду дракона, пусть и золотого, его опять охватила паника! Вздохнул несколько раз и подуспокоился.
— Ну, в общем… Я попёрся зачем-то посмотреть, а что там — впереди, почему мы стоим. И увидел двух жрецов, они, типа, обнимались. Ну, там, головами прижимались друг к другу, и ещё — за руки держались. Тот, что главный, был весь в белом и волосы тоже белые. А второй в своей старой одежде. Вот… Ну, постояли и старый поднял руки вверх и говорит кому-то — я, типа, готов. Вот тут и поднялся ветер, ураган тот. Меня как шваркнет об эти камни! И потащило вверх вместе с этим стариком. Но он-то встал там, на самом краю, а я, как свалился, так и лежал, в себя прийти не мог, — Вовка смущённо зыркнул в сторону детей, сидящих с разинутыми ртами. — Этот… он и не смотрел на меня, всё куда-то руки тянул. Я голову-то приподнял и вижу — будто от солнца кусок откололся и летит на нас. Жуть, одним словом! — его снова всего передёрнуло.
Все сидящие в комнате переглянулись, догадываясь, что за кусок летел к ним.
— Ничего себе, — пробормотал Гринг.
Ена была скорее в недоумении, как и, теребящая свои злополучные ушки, Тасмариэлька. Горыныч присвистнул, а Петрус неверяще покачал головой.
— Ну вот… Летит… и я уже попрощался с жизнью. На нас прямо летел ведь! Но оказалось, не зря боялся, всё же. Вместо куска солнца это оказался один из ваших — драконище! Огромный и золотой. Я чуть не ослеп от того сияния, что от него отходил… выходил… В общем, как я уже говорил, кошмар просто. И вот, драконище этот разинул свою зубастую пасть и этого жреца просто АМ! и проглотил.
У Вовы снова глаза стали, как две тарелки. Но не остекленели, по крайней мере, как в первый раз.
— Прямо, раз — и всё! Был жрец, нет жреца.
Ена не выдержала, подошла к парню и обняла его. Дети тоже встали рядом. Но он вдруг вспомнил:
— А, ещё! Гляньте, что это… Он мне сказал, что я слишком вольно обошёлся с его подарком, поэтому я… одну часть, что на себя уже напялил, буду носить вечно, как знак моего… забыл это слово… а вторую часть должен буду надеть на руку своей избранницы, — тут Вова покраснел, как вареный рак, боясь даже мельком глянуть в сторону Лониэллы. И протянул им для обозрения руку с “татушкой” из драконьей чешуи. Но это поняли только драконы. Все снова переглянулись. — Иначе мне будет, как я понял, кирдык.
— Ничего себе… — Гринг потёр подбородок. Все потрогали не по разу Вовкину татуировку.
— Я сделал браслет из этих штуковин… два, если быть точным. Один напялил вот, на руку, а второй в кармане лежит. А он увидел и превратил мой в татушку.
— А тот, второй?
— Целый, ничего пока с ним не сделал. Он же сказал, избраннице моей подарить, — Вовка хмыкнул. — Пока некому.
Он снова покраснел и упёрся взглядом в стенку. Лониэлла сидела на самом краешке стула с совершенно потерянным видом. Брат, сразу почувствовавший её настроение, глянув на растерянное лицо сестрёнки, поднялся и потянул на выход:
— Чего мы с тобой тут сидим, пойдём, Лонька. Ну их, пусть сами разбираются. Папа, мама, мы — в детскую, порисуем.
— Ты и рисуй… Я повышиваю. У меня есть рисунок новый, мама давала.
Она задрала гордо голову и вышла следом за братом. Вова так и не вытащил второй браслет, а Енка с Питерусом переглянулись.
— В общем, это всё, — пробормотал парень, — конференция окончена. Я всё вам рассказал и хотел бы прогуляться по парку вашему, — и тут же вылетел пулей из спальни.
Минута молчания несколько затянулась. Но никто не спешил делать какие-то выводы. Петрус поднялся:
— Поеду-ка я в Храм съезжу.
— Отлично, я с вами, граф, — Гринг тоже встал. Они вышли.
Новый Жрец встретил барона с графом на пороге Храма.
— Я ждал вас.
Они обменялись приветствиями, сложив руки ладонями на груди и наклонив головы. И он увёл их в Храм. Мужчины первый раз после свадьбы попали туда и теперь с благоговением смотрели на новых драконов, вернувшихся на свои места.
— Да, что-то прежний Жрец говорил об этом, — пробормотал граф.
— Идёмте, здесь сегодня нам делать нечего.
Они прошли в то же помещение, где прежде был Петрус — две скамьи, стол, ползущие вверх ветви, уже без цветов.
— Присаживайтесь, — кивнул на скамьи Лот’Сонак, и они присели. Тут же появились кубки с напитками.
— Итак, что вас привело, я знаю. Это ваш, — он кивнул на Гринга, — подопечный. Поступок, хоть и опрометчивый, но, в сущности, верный. Сам Лот Дрог Дова, Золотой Дракон, его отметил. И не сердится. Поможет, если будут затруднения. Если уедет с вами, — вы же планируете вернуться? — то присматривайте за ним.
Лот’Сонак Аури отпил из своей кружки и с некоей осторожностью спросил:
— Помнит ли ваш подопечный что-то из того, чему стал свидетель?
Они синхронно кивнули:
— Да, рассказывал удивительные вещи…
Лот’Сонак улыбнулся:
— Например?
— Ну… что Лот Дрог Дова проглотил Сонак Дэймара…
Жрец рассмеялся:
— Нет, конечно, просто унёс его к Себе Домой.
Мужчины заметно расслабились.
— У него миссия была здесь — дождаться свершения пророчества. Он его дождался, завершил всё и вернулся Домой.
Вскоре драконы попрощались у покинули Храм.
Оставшиеся до отбытия в Калининград два дня Гринг с Аннарэн провели в замке отца с матерью. Он что-то чинил, ремонтировал подправлял, она высаживала в саду свои саженцы вместе с леди Гортэннией. Они очень неплохо поладили и даже подружились. Гринг пока никому не говорил, что его “медовая” неделя заканчивается и он должен вернуться на работу. Вова был тут же и активно помогал “шефу” — там постучать, тут подержать, присматриваясь, что он и как делает. Качеля-скамейка умилила и напомнила о доме. Потому что дракон приволок идею оттуда, разумеется. Как и все тренажёры, которые были расположены на задворках замка. Там они тоже проводили с час, не меньше, не просто любуясь перекладинами и лабиринтами, а Гринг превращался в упёртого тренера и гонял Вову и в хвост, и в гриву. Тот, по привычке, ворчал и пыхтел, но успел за эти дни даже как-то прикипеть к занятиям.
