– Мы и правда можем попробовать попасть в кухню. Найдем что-нибудь съестное и тут же уберемся подобру-поздорову.
– А как же рубашки?
– Забудь. Как, по-твоему, я попаду в свою комнату?
Я посмотрел на него сердито.
– Это не моя вина! – заметил он.
– Я знаю.
– Но мы, по крайней мере, сможем поесть.
На случай, если кто-нибудь наблюдал за нами из гостиной, мы старались не смотреть в сторону дома, пока не прошли мимо. И только оказавшись на дальней стороне подъездной дорожки, нырнули за припаркованный с краю «универсал» и пробрались к гаражу. Мы обошли его и прокрались на задний двор, потом по ступенькам – к кухонной двери.
Расти осторожно заглянул внутрь, придерживая рукой сетчатую дверь. Потом широко распахнул ее.
Следом за ним я зашел на кухню. Кроме нас, там никого не оказалось. Обе двери, ведущие в остальную часть дома, были плотно закрыты – вероятно, чтобы дамы из карточного клуба не увидели, какой здесь творится беспорядок.
Еще двери сдерживали сигаретный дым – но не шум. Группа миссис Бакстер звучала точно так же, как мамин клуб: как собрание восторженных идиоток.
Кухонные столы были завалены грязными стаканами, чашками, тарелками и столовыми приборами. Судя по всему, миссис Бакстер угощала гостей вишневым пирогом а ля мод
[32]. На столе рядом с нами стояли две формы для выпечки, пустые, если не считать кусочков корочки и пролившейся алой начинки.
Расти провел пальцем по дну одной из форм, собрал начинку и сунул палец в рот.
Я не стал следовать его примеру.
Пригнувшись и переводя взгляд с одной двери на другую, Расти обошел стол и прокрался к холодильнику. Я пошел следом. Когда он распахнул дверцу, моей кожи коснулся ледяной воздух. Ощущение было великолепное.
Расти нашел упаковку венских сосисок «Оскар Майер» и тут же засунул одну себе в рот на манер обвислой оранжевой сигары, после чего передал пачку мне. Я тоже взял сосиску.
Мы с Расти и Слим часто ели холодные сосиски – но только когда поблизости не было никого из взрослых. Они отчего-то считают, что сосиску обязательно нужно разогреть и засунуть в булку. Как будто это какой-то закон. Беда только в том, что булочка обычно уже черствая. Чтобы сделать такой хот-дог съедобным, приходится мазать его горчицей и кетчупом (а Расти непременно нужен был еще соус из маринованных огурцов – отвратительная бурда), после чего вкус самой сосиски совершенно теряется.
Я сжевал сосиску и следом за Расти взял еще одну. После чего он убрал упаковку в холодильник и достал большой кусок «Вельвиты»
[33].
– Хм-м? – вопросительно промычал он, держа в зубах сосиску.
– Хм-м, – утвердительно кивнул я, все еще жуя.
Расти направился к столу, а я захлопнул дверцу холодильника. Расти вынул из шкафчика сырорезку, уложил «Вельвиту» на стол и, развернув блестящую серебристую упаковку, отрезал кусок почти в дюйм толщиной. Передав этот ломоть мне, он принялся отрезать второй.
Я впился зубами в сыр.
Дверь позади нас со свистом распахнулась.
Мы оба подпрыгнули. Но оказалось, что это всего лишь Битси.
Четырнадцатилетнюю сестру Расти на самом деле звали Элизабет, и сначала ее прозвищем было Бэтси. Но, как все в семье, она отличалась полнотой и невысоким ростом. Так что Расти начал называть ее Битси
[34]. Ей самой новое прозвище нравилось, но оно не пришлось по вкусу их родителям. Они посчитали, что оно привлекает внимание к ее росту в самом нелестном смысле.
Когда дверь распахнулась, я было решил, что нам крышка.
Расти вскрикнул и принялся озираться, как застигнутый на месте преступления вор.
Увидев Битси, он возвел глаза к потолку с выражением невероятного облегчения. Я улыбнулся ей, плотно сжимая губы, чтобы не демонстрировать полный желтой сырной жижи рот, и помахал рукой с зажатой в ней сосиской.
– Привет, ребята, – Битси, кажется, была рада нас видеть.
Особенно меня. Она всегда была рада именно мне. Последние годы Битси была просто без ума от меня. Может, потому, что я такой замечательный парень. А может, из-за того, что я обращался с ней как с нормальным человеком, никогда не поддразнивал и заступался, когда Расти начинал говорить ей гадости.
Замерев перед захлопнувшейся дверью, Битси покраснела и улыбнулась мне, затем оглядела мой торс и снова взглянула в глаза.
– Привет, Дуайт.
Я кивнул, проглотил «Вельвиту» и ответил:
– Привет, Битси. Как дела?
– Отлично, спасибо, – и, как будто забеспокоившись о своем внешнем виде, она пригладила волосы и оглядела себя. Ее прическа, как всегда, напоминала коричневый футбольный шлем – только без забрала. На ней была старая футболка и обрезанные джинсы – примерно то же, что обычно носила Слим, но Битси была босиком. Кроме того, ее футболка была куда более заношенной, чем футболка Слим, и под ней не было верха от купальника. Хотя, если честно, Битси стоило бы его надеть. Или бюстгальтер. Потому как ее футболка была такой тонкой, что сквозь нее было все видно.
– Привет, Битс, – произнес Расти. – Не сделаешь нам одолжение?
– Какое, например?
– Принеси нам рубашки.
Она поглядела на него и слегка нахмурилась.
– Зачем?
– Чтобы надеть, дурочка.
Я поглядел на него с осуждением. Меня всегда удивляли люди, начинавшие язвить, попросив о помощи. Это казалось не только грубым, но и невероятно глупым.
Стараясь звучать предельно вежливым, чтобы как-то сгладить поведение Расти, я пояснил:
– Наши футболки остались на поле Янкса.
Битси посмотрела на меня, широко раскрыв глаза:
– Вы ходили на поле Янкса? – она глянула на Расти: – Тебе же не разрешают туда ходить.
– Ну спасибо, Дуайт. Теперь она на меня наябедничает.
Я обратился к Битси:
– Ты же никому не расскажешь, да?
– Если ты просишь, то конечно нет.
– Спасибо.
– Не за что.
– Так вот, наши футболки остались на поле, – видя беспокойство в ее глазах, я добавил: – На нас напала собака.
– О нет!
– С нами все в порядке, но наши футболки порвались. Мы расхаживаем без них целый день и уже здорово обгорели.
