– Она ведь дала ее тебе, что не так?
– Она сказала, что папка для тебя, – пояснил Клинг.
– То есть ты даже не удосужился взглянуть, что…
– Я пощупал, – Берт опустил глаза, – когда ее увидел…
– Что ты сделал? – сощурился Карелла.
– Пощупал, что там внутри.
– Пощупал? Ты сказал «пощупал»? – Стивен отказывался верить собственным ушам.
– Да.
– На хрена? – изумился Стив.
– А вдруг она спрятала там пистолет?
– Кто? – опешил Карелла.
– Синтия Форрест.
– Что она там спрятала?
– Пистолет, – выдавил из себя Берт.
– Синтия Форрест?
– Да.
– С чего, во имя всего святого, тебе взбрело в голову, что Синтия Форрест…
– Потому что девушка хотела тебя видеть, а когда я сказал, что тебя нет, она открыла дверцу в перегородке и направилась сюда. Я вспомнил, что произошло, когда явилась Вирджиния Додж, и подумал, что Синтия тоже хочет навертеть тебе в голове дырок. Тебе все теперь ясно?
Карелла тяжело вздохнул и закрыл глаза.
– Так вот, – продолжил Берт, – я пощупал, что там внутри папки, посмотрел, что у нее в сумке, а когда убедился, что эта девчонка не вооружена, просто взял у нее папку и кинул тебе на стол… Ну, после того как мы с этой Синтией поругались.
– Но в папку ты заглядывать не стал.
– Нет.
Карелла снова вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Слушай, я знаю, что по сравнению с таким гением сыска, как ты, я жалкий любитель-недоучка…
– Завязывай! – резко произнес Стивен.
– Но меня только что подключили к расследованию, – упрямо продолжил Берт, – я еще не знаю половину народа, а кроме того, у меня нет привычки копаться в чужих…
– Слышь, Мейер, дай ему жилетку, пусть в нее выплачется, – вскинул голову Стив.
– …чужих бумагах. Ну а теперь, если ты и дальше хочешь орать…
– Что ты несешь?! Ты понимаешь, что прошлым вечером убили человека?! – взорвался Карелла.
– Понимаю, Стив! – ответил Клинг. – Но, если ты обратишь внимание, в программке есть еще куча других фамилий. И пока мы тут спорим о том, чего я там сделал или не сделал, убийца, возможно, берет на прицел кого-нибудь еще из этого списка. – Клинг помолчал. – Ты хочешь ругаться дальше? А может, нам лучше взять телефонную книгу и попытаться выяснить адреса хотя бы кого-нибудь из этой программки?
– Ишь ты, спохватился! – фыркнул Карелла. – К твоему сведению, мы с Мейером приехали в участок в семь утра, после того как всю ночь просидели с родными Руди Фенстермахера, которого убили вчера вечером из-за того, что…
– Стив, хватит уже! Я не виноват в том, что случилось вчера вечером!
– Может, и не виноват! – рявкнул Карелла.
– Может? Никаких «может»! – взревел Берт.
– Ладно. Я хотел сказать, что мы приступили к поиску участников спектакля сразу же, как только я нашел программку у себя на столе. В постановке принимали участие одиннадцать человек, шестерых из них уже убили. Из оставшихся пятерых нам удалось отыскать только двоих мужчин. Третий мужчина в телефонной книге не значится, а женщины, скорее всего, вышли замуж и взяли фамилии супругов. Мы уже связались с университетом, и администрация пообещала нам сообщить, если что-нибудь выяснит. Ну а пока мы позвонили обоим мужчинам, чьи данные нам известны, и они ждут нас в гости. А теперь внимание – вопрос. Если я назову тебе фамилию человека и продиктую его адрес, ты сможешь найти дорогу до его дома и расспросить о…
– Слушай, Стив, ты меня сейчас доведешь! – вспылил Клинг.
– Мужчину зовут Томас Ди Паскуале. В пьесе О’Нила он исполнял роль Толстого Джо. Живет здесь рядом, в районе Изола, улица Серватия, дом четыреста девять. Томас уже ждет тебя.
– И что ты хочешь от него узнать? – спросил Клинг.
– Я хочу узнать, что случилось тогда – в сороковом году.
Томас Ди Паскуале проживал в роскошном многоквартирном доме, располагавшемся на юге города. Стоило Клингу нажать на кнопку звонка, как из-за двери донесся громкий голос: «Заходите, заходите, не заперто». Берт нажал на ручку и открыл дверь. Переступив порог, полицейский оказался в просторной прихожей с толстым ковром. Из прихожей две ступеньки вели вниз, в гостиную, в которой хозяин квартиры разговаривал по телефону.
Мужчина, много лет назад сыгравший в студенческой постановке Толстого Джо, теперь был высок и строен. На первый взгляд, он только недавно пересек сорокалетний рубеж. На мужчине был шелковый халат. А поскольку он так и не соизволил оторваться от телефона, Клинг замер в прихожей. Даже не посмотрев в сторону полицейского, Ди Паскуале показал ему рукой на кресло напротив, прикурил сигарету, выдержал паузу, видимо, дав возможность собеседнику на другом конце провода закончить фразу, после чего произнес:
– Погоди, Гарри, погоди. Не трать понапрасну сил. На этом нам с тобой надо поставить точку. Больше разговаривать не о чем.
Клинг сел напротив Ди Паскуале, стараясь всем своим видом показать, что телефонный разговор его совершенно не интересует.
– Нет, Гарри, если ты начинаешь говорить в подобном ключе о людях такого масштаба и с такой репутацией, мне остается только развести руками. Поэтому, Гарри, прошу меня простить… Я человек занятой, я опаздываю на работу…
Пока Ди Паскуале несколько секунд слушал возражения собеседника, Клинг закурил.
– Погоди, Гарри, ты что, считаешь, это серьезный разговор? Сорок штук? Кто? По-твоему, это сценарист? Этот французский пидарас? Да он по-английски два слова связать не может, а ты хочешь, чтобы он писал сценарий про Дикий Запад! Гарри, у тебя все в порядке с головой?
Прикрыв рукой трубку, он поднял глаза на Клинга и прошептал:
– Здрасьте. Если хотите кофе – он на кухне. Да мне плевать, что он получил награду Французской киноакадемии! Знаешь, что ты можешь с этой наградой сделать, или тебе объяснить? Что? Нет, Гарри, меня не волнует, кого ты там можешь нанять за сорок штук. Если ты хочешь, чтоб тебе писал сценарий про Дикий Запад какой-то французский пидор, – валяй, дело твое. Желаю тебе удачи. – Ди Паскуале помолчал. – Что значит, сколько я возьму? Ты предложи нормальную цену, а я подумаю. Начни с соточки, и тогда я, может быть, тебя чуть-чуть послушаю. – Он снова прикрыл трубку и прошептал Клингу: – Кофе на кухне.
– Я уже завтракал, – ответил Берт.
– Ну если захотите, то кофе на кухне, – проговорил Ди Паскуале. – Что значит «ни разу в жизни не получал сотку»? В прошлый раз он получил сто двадцать пять штук от «Метро-Голдвин-Маер», а в по-запрошлый – сто пять косарей от кинокомпании «Фокс»! Так, Гарри, я что-то не понял: ты готов к серьезному разговору или я зря трачу на тебя время? Да, слушаю! Кто? Да какое мне дело до Клиффорда Одетса
[21]? Я что, его агент? И вообще, он разве пишет сценарии вестернов? Ну что ж, прекрасно. Если, по-твоему, Клиффорд Одетс может написать все, что угодно, вот и ступай к своему Клиффорду. Да-да! Поглядим, во сколько он тебе обойдется! Что? Нет. Я сказал, что мы начнем плясать от ста штук, не меньше, иначе я просто отказываюсь разговаривать. Хорошо, Гарри, подумай и перезвони. Мне скоро на работу. Так, Гарри, не затягивай старую песню. Мне плевать, что ты уломаешь сниматься в фильме Лиз Тейлор
[22]. Кстати, тебе это не удастся, ну да не будем об этом. Хорошо, допустим, Лиз Тейлор согласится. И долго она протянет перед камерой без текста с ролью? Сколько она сможет импровизировать? Ты мне перезвонишь? Что? Сколько? Семьдесят пять тысяч? Не смеши меня. Знаешь, что он сделает, если я ему позвоню и предложу семьдесят пять штук? Он сбежит от меня! Я не буду оскорблять его подобной суммой! Хорошо, подумай, а пока извини – у меня гости. Что? Ага, шесть голых златовласых красоток, а ты как думал? У нас, на Восточном побережье, губа не дура. Красиво жить не запретишь! Перезвони мне, договорились? Я тебя не подведу! Я тебе хоть раз дрянь впаривал? Этот парень пишет так, что закачаешься! Тебе даже актеры не понадобятся, можешь просто снимать на кинопленку страницы со сценарием, и на фильм все равно будет ломиться народ. Хорошо! Хорошо. Буду ждать твоего звонка. Ладно, пока! Пока-пока! Да, буду на работе. Конечно, непременно подумай. Ага! Ладно, пока. Рад был с тобой поболтать. Пока!
