Дано начал рассказывать о расписании встреч, событиях и связях с общенациональным движением, сотрудничестве с абукейским студенческим союзом и деятельности волонтеров.
– Как я вижу, у нас новенькие, – сказал Дано. – Так что давайте все представимся.
Он снова сел.
Рю не запомнил имена других студентов. Когда очередь дошла до него, его ладони стали липкими от пота. Он вытер их о джинсы и сказал:
– Меня зовут Коул Рюлиншин. Я первокурсник. – Он откашлялся: – Моя семья… Ну, в общем, в ней сплошные Зеленые кости. Всю жизнь я окружен традициями клана и нефритовой культурой, так что… все это для меня внове. Я рад, что нашел этот клуб, и с нетерпением жду знакомства со всеми.
Он не мог прочитать по лицам, что о нем думают. Если бы только он обладал Чутьем, то сразу бы понял, стоит ли встать и уйти. Конечно, если бы он обладал Чутьем, то и не пришел бы сюда.
Дано начал притаптывать ногами в знак одобрения. Остальные последовали его примеру, приветствуя Рю улыбками, и его плечи наконец-то расслабились.
– Добро пожаловать в клуб каменноглазых, кеке, – сказал Дано. – Кстати, я выступаю почти против всего, за что ратует твой клан. – Он ухмыльнулся так широко, что натянулась кожа на щеках, а потом хлопнул Рю по плечу: – Мы с тобой подружимся!
* * *
Они и впрямь подружились. Дано был гением общения. Казалось, он знаком с людьми из всех слоев общества и вечно либо собирался, либо только что побывал на какой-нибудь безумной вечеринке. Хотя бо́льшую часть времени он, похоже, был пьян или страдал похмельем, это не влияло на его энергичность. Помимо руководства студенческим клубом невосприимчивых к нефриту он входил в Независимую лигу – организацию, поддерживающую не связанных с кланами политиков; в общество «За права иммигрантов», которое обеспечивало юридическую и финансовую поддержку беженцам; и в редколлегию университетской газеты «Королевское кредо». Временами Рю гадал, успевает ли Дано ходить на лекции.
После заседания клуба каменноглазых у них возник пылкий спор. Дано любил споры почти так же, как выпивку. Когда Рю упомянул, что хотел бы после окончания университета работать в Равнинном клане, Дано заявил:
– Ты собираешься посвятить жизнь поддержке системы, которая превращает нечувствительных к нефриту в изгоев. Сам роешь себе яму.
Рю застыл с открытым ртом. Он никогда не встречал человека, который осмелился бы такое ему сказать.
– Нельзя обвинять клан в столетних суевериях. Папа всегда меня поддерживал и никогда не принижал. А маму назначил личной помощницей. Возможно, как раз то, что мы с мамой каменноглазые, и поможет избавиться от предрассудков относительно нечувствительных к нефриту.
Они вышли с факультета социальных наук и опаздывали на следующую лекцию, но все равно ожесточенно спорили.
– Даже если твои родственники хорошо относятся к тебе лично, – заявил Дано, – это не отменяет главного – кланы существуют для защиты интересов Зеленых костей, и, пока у власти кланы, они будут угнетать всех остальных.
– Общество – это не состязание Зеленых костей против всех остальных! – парировал Рю. – У каждой Зеленой кости есть родственники и друзья, которые не носят нефрит, а кланы защищают всех кеконцев. Если бы ты изучал историю, – недостойно подколол он Дано, который как раз шел на лекцию по истории, – то знал бы, что без Зеленых костей наша страна погрузилась бы в постколониальный хаос, как случилось с Увивами, а не стала современной страной с развитой экономикой.
Дано передернул плечами, явно наслаждаясь тем, что вывел собеседника из себя.
– Признаю, общество Люди горы сыграло значительную роль в избавлении от шотарской оккупации, но с тех пор прошло уже почти пятьдесят лет. Другие страны вполне обошлись и без кланов. Это устаревшие, ограниченные сообщества.
– Хватит нести чушь! – Рю почти перешел на крик. – Конечно, кланы не идеальны, как и любая система. Вот почему мы все должны совместно ее улучшать, а не отвергать, как мечтают иностранцы или анархисты. Взять, к примеру, международную торговлю, реформу армии, даже развитие индустрии развлечений – все эти перемены произошли благодаря кланам Зеленых костей. Благодаря моей семье. Да ты ни хрена не знаешь! – Они дошли до факультета иностранных языков, где у Рю была следующая лекция. – Так что, увидимся в пятницу?
– Ага, – ответил Дано. – И возьми бабло – говорят, там будут стриптизерши.
Рю не мог определиться, нравится ему Дано или нет. Порой тот был слишком напыщенным, невежественным и вызывал раздражение, но Рю еще не встречался с человеком, который постоянно ниспровергал устои. Это вдохновляло.
Он совершил ошибку, рассказав о новом друге Цзае.
– Похоже, он просто болтун и придурок, – заявила сестра. – Он и правда все это сказал? Удивительно, что Кобены до сих пор не выжгли ему клеймо на физиономии.
Она встревоженно покосилась на брата.
Такая уж у Цзаи была гнусная привычка – вести себя так, словно они ровесники, как будто, раз она станет Зеленой костью, это делает ее старше каменноглазого брата.
Когда Цзая училась в начальной школе, во время перемены она избила другую девочку и выкинула все ее учебники в грязную лужу за то, что та дернула себя за ухо, увидев Рю.
– Еще раз это сделаешь, и я приду к тебе домой и убью всех твоих домашних животных! – пообещала ей Цзая, будто она старшая сестра Рю и обязана защищать его от нападок.
Та девочка заплакала, чем страшно смутила и напугала Рю. Он тоже считал, что ее стоит проучить, но мягко, и уж точно обошелся бы без заступничества Цзаи.
Судя по выражению ее лица, теперь она считала, что Рю связался с дурной компанией.
– Интересно, нет ли кого-то из тех, с кем ты встречаешься в университете, в списке Лотта-цзена для пристального наблюдения. Как там его зовут?
– Забудь, – быстро ответил Рю. – Ему просто нравится провоцировать, он не тот, о ком следует беспокоиться.
Некоторые слова Дано и впрямь можно было отнести к радикальным антиклановым высказываниям и заподозрить его в связях с движением «За будущее без кланов». В день взрыва КНА Рю было двенадцать лет. Он никогда в жизни не забудет, как его забрали из школы и пришлось целый день мучиться неизвестностью – жив его отец или нет. Он ненавидел безумных анархистов и лучше, чем кто-либо, понимал, почему кланы не намерены их терпеть.
Однако Дано был всего лишь студентом, а не террористом из движения «Будущее без кланов». Рю уже начал сожалеть, что угроза со стороны радикалов так некстати задушила в зародыше дискуссию о том, как следует измениться кланам, чтобы принести больше пользы всем кеконцам, включая тех, кто никогда не носил нефрит и не входил в семью Зеленых костей. В отличие от Рю, Дано не видел ситуацию изнутри. Для него Горные и Равнинные были единой враждебной сущностью. Он не понимал, что руководители кланов вроде родителей Рю, его тети Шаэ и дяди Андена испытывают такие же чувства, как и все остальные. Ведь клан – ничто без людей, которые в нем состоят.
