Хило встал перед дочерью:
– Объясни, что случилось.
Цзая развалилась в кресле. На ней были черные джинсы и кожаная куртка поверх ярко-красной футболки, открывающей пупок. Она положила ноги на кофейный столик и посмотрела на отца, пожав плечами:
– Каких слов ты от меня ждешь? Он получил по заслугам.
– Ты с ним спала?
– Папа! – От отцовского вопроса Цзая оцепенела. – Ты правда хочешь знать такие подробности о собственной дочери? – Хило по-прежнему не сводил с нее хмурый взгляд, и она призналась: – Мы недолго встречались, но в прошлом месяце я с ним порвала. Он симпатичный, но слишком прилипчив, да к тому же порой бывает таким напыщенным идиотом! И вообще, мне не хотелось, чтобы его семья возомнила невесть что.
В ответ на такое банальное предположение Хило поморщился. После отъезда Нико Цзая оказалась в фокусе всеобщего внимания и стала предметом ожесточенных споров. Поскольку сын Колосса был каменноглазым, наследником клана мог стать зять Хило, как многие считали. По меньшей мере десяток известных семей предлагал Хило познакомить своих сыновей в возрасте от четырнадцати до сорока с его дочерью. Хило не обращал на такие просьбы внимания или отвечал: «Когда она повзрослеет, я устрою турнир среди ее поклонников, кто выживет, тот и победитель». Такое заявление от любого другого любящего отца вызвало бы смех, но ведь это говорил Коул Хилошудон, а потому смех получался нервным, и люди умолкали.
– Если дело в ваших личных разногласиях, то почему вовлечено столько людей?
– Он весь вечер преследовал меня и Хану, – пожаловалась Цзая. – Постоянно старался привлечь внимание Ханы. Может, он и правда в нее втюрился или просто хотел, чтобы я приревновала. Не знаю, мне плевать. В общем, в какой-то момент они пошли наверх. Я просто болталась внизу, играла в бильярд, и тут Хана взорвалась. Серьезно, пап! Я Почуяла это, прямо как… – Цзая взмахнула руками над головой, изображая взрыв.
– А почему ты вообще надела нефрит вне территории Академии? – рявкнул Хило. Цзае осталось три месяца до выпуска, и ей не позволялось носить нефрит без присмотра наставника, Зеленой кости. – И к тому же скрытно, как воровка! – добавил Хило, распаляясь. – Снимай.
Цзая простонала, закатала джинсы и сняла тренировочный браслет Академии, закрепленный на лодыжке. Расставшись с нефритом, она поморщилась от неприятных ощущений, а потом нехотя шмякнула кожаный браслет с тремя камнями в протянутую отцовскую руку.
– Хане повезло, что я его надела, – сказала она. – А если бы он попробовал провернуть это со мной?
– Он не посмел бы, – отозвался Хило. – Маль Гинг – единственный сын Маля Цзуна. Тебе повезло, что он не умер. Это вызвало бы кучу проблем, не говоря уже о том, что тебя выгнали бы из Академии.
Цзая закатила глаза:
– Пап, никто не выгонит меня из Академии. Почему ты так расстроен? Думаешь, это мой первый парень? Или первый, которого я пырнула ножом?
Глядя на его ошеломленное лицо, Цзая рассмеялась.
Хило пришло в голову, что дочь следовало бы выпороть, но ему никогда не хватало духа обращаться с ней жестоко. В конце концов, она же девочка, и самая младшая. «Она хочет, чтобы ты обратил на нее внимание, и знает, как этого добиться», – не раз говорила Вен.
– И что мне, по-твоему, делать, Цзая-се? – пробурчал Хило, обращаясь больше к самому себе, чем к ней. – Нам придется как-то загладить вину перед Малями.
– Я не собираюсь отрезать ухо, – заявила Цзая, скрестив руки на груди и выпятив нижнюю губу. – Они этого не заслуживают, а я совершенно не раскаиваюсь в том, как поступила с этим придурком. Не понимаю, зачем нам пресмыкаться перед Малями. Пусть тогда и они загладят вину перед Нойю Ханой и ее семьей. Вот ты бы стал извиняться, если просто вступился за друга? Да брось, пап, я же слышала, что о тебе рассказывают.
– Я-то, по крайней мере, никогда не тыкал одноклассника ножом в пах! – Хило прищурился: – А что обо мне рассказывают?
Цзая посмотрела на отца с тем особенным хитроватым выражением, свойственным только девочкам-подросткам.
– Ну, знаешь, всякие истории про то, как ты был Кулаком. Типа того, что ты сделал с Танку Дином. Или о том, как ты был Штырем. И о войне с Горными.
– Не нужно повторять то, о чем ты ни шиша не знаешь.
Цзая встала и с унылым видом прошлась по кабинету.
– Никто не хочет драться со мной на дуэлях. Даже если я предлагаю дуэль на чистых клинках, все боятся, что, если хотя бы поцарапают меня, ты разорвешь их на мелкие кусочки. Вот почему Гинг пытался изнасиловать не меня, а Хану. Трус! Как я заработаю нефрит после выпуска, не говоря уже о том, чтобы стать Кулаком? Женщинам Зеленым костям и без того приходится тяжело, даже на такой скучной работе, как у тети Шаэ.
Хило был так потрясен, что даже забыл про свой гнев из-за покалеченного парня. Ему казалось, что из всех детей проще всего понять и любить Цзаю. Хило вспомнил ее в детстве – она не знала усталости, редко дремала и постоянно двигалась, требуя, чтобы отец играл с ней в догонялки или качал на качелях до изнеможения, пока она уже чуть не сваливалась. Она всегда была открытой и жила сегодняшним днем. Хило и представить не мог, что в ее голове бродят подобные мысли о женской доле Зеленых костей, хотя, конечно, в этом не было ничего удивительного, как он тут же понял. Он резко опустился в кресло.
– Цзая-се, – сказал Хило, – до конца года ты сосредоточишься на Финальных испытаниях, чтобы заработать свой нефрит на выпускной, и больше не будешь напрашиваться на неприятности. Тебе категорически запрещается ходить на вечеринки, или носить нефрит вне Академии, или путаться с парнями, иначе, да простят меня боги, я разорву их на кусочки, как ты и сказала. Я улажу все с Малями, но, если ты окажется в тюрьме еще раз, не буду тебя вытаскивать, помаринуешься в камере недельку, как обычная преступница.
С недовольной гримаской Цзая плюхнулась в кресло напротив отца.
– Что касается твоей карьеры после выпуска, – продолжил Хило, – мы поговорим об этом все вместе – с тобой, мамой и тетей Шаэ. Не следовало оттягивать этот разговор, тут я виноват, но еще куча времени, так что не волнуйся. Ты многим можешь заняться. Можешь пойти в колледж. Учиться в Эспении, если хочешь. Или пару лет побудешь Пальцем. Ты могла бы пройти практику в любой из компаний Фонарщиков клана.
Цзая выпрямилась:
– Я принесу клятву клану и буду Кулаком, папа. А однажды стану Штырем Равнинных.
– Штырь – это очень опасная должность, – пришлось ответить Хило, хотя он терпеть не мог разочаровывать детей. – Еще никогда в истории Штырем не была женщина.
– До Айт Мады женщины не были и Колоссами, – возразила Цзая. – Или ты хочешь сказать, что враги способны на большее, чем мы? Я же твоя дочь! Неужели ты в меня не веришь?
Цзая чуть не плакала.
– Конечно, я в тебя верю! – рявкнул Хило. – Но Штырь… Недостаточно просто быть хорошим бойцом или Коулом или носить много нефрита. Это…
