– Ах, как я скучаю по старому кварталу, – посетовал господин Хиан, который теперь поселился в пригороде, у младшего сына. – В библиотеках за пределами Южного капкана нет кеконских газет, а бакалейные магазины слишком большие.
Он усадил Андена рядом и целый час вспоминал прошлое, порой довольно смутно – в преклонном возрасте память уже начала его подводить. Анден не возражал, понимая, что, возможно, последний раз общается со стариком.
Кори Даук подошел к Андену, чтобы поблагодарить его за выступление.
– Это многое значило бы для моего отца. Сам знаешь, как он гордился тем, что был Зеленой костью, как держался старых традиций.
– Но мне кажется, еще больше он гордился внуками.
Каждая встреча с бывшим возлюбленным сопровождалась некоторой неловкостью и ностальгией, но прошло уже достаточно времени, и теперь они могли по-дружески поболтать. Кори женился, у него был двухлетний сын-ангелочек и дочь на подходе. Он слегка располнел, но по-прежнему находился в хорошей форме, по выходным катался на велосипеде и радостно признался, что отрастил короткую бородку, чтобы иметь более солидный вид, когда выступает на суде. Его жена, из второго поколения кеконских иммигрантов, была на шесть лет моложе его и работала в социальной службе. Они познакомились в суде и выглядели вполне счастливой парой.
Сестра Кори, конечно, тоже пришла. Хотя Анден не забыл, как холодно она отвергла дружбу его семьи, он вежливо поздоровался с Келли Даук и представил ее Хило, который не упомянул о ее былой грубости и дружелюбно сказал:
– Госпожа Даук, ваша мать говорила, что вы недавно перешли на другую работу.
Старшую сестру Кори перевели из министерства промышленности на должность председателя антикоррупционного комитета, который должен был расследовать и искоренять взяточничество и связи политиков с организованной преступностью.
– Я не могу обсуждать свою работу, господин Коул, – ответила она. – Даже с родными и близкими, не говоря уже о руководителе кеконского клана.
Она быстро обошла собравшихся и вскоре покинула поминки.
Хило не выглядел обиженным, но Кори извинился за поведение сестры.
– Келли все-таки работает в правительстве, – напомнил он со вздохом. – Она не хочет появляться в обществе Зеленых костей.
А на поминках и впрямь присутствовало много Зеленых костей. В зал набилось столько народа, что Анден с трудом мог пошевелиться. Такое впечатление, что здесь собралась половина кеконского землячества Порт-Масси. Он узнал Тода, Сэмми и некоторых других, но не был знаком со многими молодыми людьми из Южного капкана и других частей страны.
Через час после начала поминок перед зданием остановился серебристый лимузин. Из него вышел Джон Реми в сопровождении троих мужчин в светлых спортивных куртках, лакированных ботинках и больших темных очках – типичные южные бандиты. Все головы повернулись к ним. К горлу Андена подступила кислятина отвращения. Наглость и грубость Реми, которые Анден очень хорошо помнил по тому вечеру в «Голубой оливке», теперь, когда он разбогател, казалось, еще усугубились. Его волосы были зачесаны назад с загорелого лица, подчеркивая крепкий лоб и темные губы, слегка раздвинутые в презрительной усмешке.
Боссы Бригад и томасинские наркобароны в Ресвиле называли Джона Реми «Дрянной кеке», и он с удовольствием пользовался этим прозвищем. Выгнав Горных из города с помощью нефрита и денег Равнинных, Реми построил собственную маленькую империю. Уже много лет назад он взял в свои руки дядин спортзал и стал ключевой фигурой в игорном бизнесе, тесно связанном с незаконными нефритовыми состязаниями. Помимо проституции и торговли «сиянием» он контролировал нелегальный бизнес, которым обычно занимались Бригады, включая выбивание долгов и вымогательство. Его люди славились особой жестокостью, за убийство конкурентов Реми награждал их нефритом.
В Порт-Масси считали Дрянного кеке нарушителем спокойствия, ненастоящей Зеленой костью. Даже без Чутья Анден почувствовал, как по залу прошла волна напряжения, разговоры затихли, а люди попятились, пропуская гостей из Ресвиля.
Реми шагнул прямо к Хило, по пути снимая темные очки.
– Так, значит, старик Даук все-таки отправился на Небеса, – сказал он по-эспенски, – зато знаменитый Коул Хилошудон сошел на землю, чтобы почтить нас своим присутствием.
Реми остановился, изучая Хило, как пес, наблюдающий за приближающимся к двери незнакомцем – напряженно, готовясь его облаять. Колосс ответил спокойным, выжидающим взглядом.
Прошло несколько секунд, прежде чем Реми поднес сомкнутые ладони ко лбу и едва склонился в приветствии.
– Как там говорят на острове? Да озарят вас боги сиянием своей милости, Коул-цзен, – сказал он на кеконском с сильным акцентом.
Анден подошел к Колоссу:
– Хило-цзен, это Джон Реми, наш друг из Ресвиля. Прости его плохой кеконский и дурные манеры. Он просто нервничает и не хотел проявить неуважение.
Дрянной кеконец повернулся к Андену с оскорбленным видом. Анден наделся, что тот не совершит какую– нибудь глупость. Хотя он бы с удовольствием посмотрел, как Хило поставит бандита на место, а точнее, сломает ему челюсть. Однако Хило положил Реми руку на плечо как старому приятелю.
– Реми-цзен, у меня такое чувство, что мы давно знакомы, я столько о вас слышал. Прошу, выскажите свои соболезнования жене и детям Даука Лосуна, да узнают его боги, а завтра мы поговорим о делах, так будет приличнее.
К ним подошел Тод и с натужной приветливостью произнес:
– Я скажу Сане, что ты здесь, Джон. Что будешь пить?
На мгновение Реми казался озадаченным. Возможно, ему столько лет твердили, что Коул Хило – один из самых опасных людей на Кеконе, и он создал собственный образ Колосса Равнинного клана, а теперь не понимал, как реагировать на такой мягкий прием.
– Хоцзи, хотя я и ненавижу это пойло, – фыркнул Реми, пожав плечами. – Чтобы уважить старика.
Он пошел дальше, даже не взглянув на Хило или Андена. Охрана последовала за ним. Как только они удалились подальше и возобновились нормальные разговоры, Хило с суровым лицом повернулся к Андену:
– Что это ты устроил, Энди?
– Он хам и бандит, Хило-цзен, – с горячностью воскликнул Анден. – Явно пытался тебя разозлить, на похоронах Даука и у всех на глазах. Он никого не уважает.
– Не показывай, как сильно ты кого-то ненавидишь, пока не будешь готов стать его врагом, – сделал ему выговор Хило. – Реми сейчас далеко от родного города, где имеет власть, а он из тех, кто грубит, чтобы показать уверенность. Пусть он и дерьмо, не забывай, что он сделал все, о чем мы просили.
Джон Реми и его банда Змееголовов и впрямь оказались для Равнинных бесценным приобретением. После многочисленных провалившихся попыток утвердиться в Эспении Горные сдались. Их Шелест Иве Калундо решил ограничиться Шотаром. Почти через двадцать лет после того, как Анден впервые приехал в Порт-Масси, Равнинные оставались единственным кеконским кланом с существенным влиянием в Эспении.
