На то было две причины. Во-первых, бизнес – на него Вайлз любовался с террасы через бинокль. Этим утром море было светло-серым и ровным как зеркало, ни облачка, ни волны в поле зрения. Идеальные условия.
Вайлз рассчитывал заработать на морской добыче нефрита кучу денег, хотя это было рискованное предприятие. Первоначальные инвестиции были огромными, а кеконцы – точнее, реально правящие страной жанлунские кланы – всеми фибрами души восставали против того, чтобы добычу нефрита вели иностранцы. «Восставали» – это еще мягко сказано, считал Вайлз. Точнее будет сказать – «готовы из-за этого убить».
Кланы несколько раз взрывали его суда, нанося серьезный ущерб в миллионы талиров, и с каждым разом полноценная добыча откладывалась. Кеконцы – жестокая нация, Вайлз не исключал, что они попытаются его убить. Но это его не останавливало. Невозможно пройти путь от рабочих кварталов Порт-Масси до самых высших уровней эспенской плутократии, если не обладать упорством, решительностью и непомерным аппетитом к риску. Он владел огромным состоянием и непоколебимо верил в Истину и Бога. Это оружие не только защищало его, но и гарантировало успех предприятия, рано или поздно.
Высококачественный биоэнергетический нефрит стоил так дорого и встречался так редко, что даже скромное количество окупило бы высокие затраты на добычу. После многолетних исследований и разработок, успехов и неудач суда наконец-то вышли в море и просеяли столько песка и гравия, чтобы добыть достаточное количество нефрита. «Анорко» была единственной в мире некеконской компанией, добывающей нефрит. При этой мысли сердце Вайлза забилось быстрее.
Была еще одна причина, по которой Вайлз проводил больше времени на Кеконе, и от этого его сердце тоже билось быстрее, хотя и по-другому. Эту причину звали Лула. Когда Вайлз опустил бинокль и отошел от окна, его взору предстал еще более прекрасный вид – она вплыла в комнату в шелковом лавандовом халате, небрежно завязанном на талии, так что обнажилась молочно-белая кожа груди и живота. Лула поставила на стол поднос с поздним завтраком. От корзинки со свежими желтыми булочками, мягкими, как перина, соблазнительно пахло. Украшающие плошку с пудингом фрукты были уложены в форме цветов.
– Пойдем, – сказала Лула. – Давай поедим.
– Ты меня избалуешь, – улыбнулся Вайлз.
Он распахнул ее халатик и провел руками по груди, поиграл большими пальцами с сосками. Лула была самой потрясающей кеконкой, которую он когда-либо видел, а он считал себя знатоком иностранных красоток. На острове Эуман было полно борделей, обслуживающих эспенских военных, но хотя Вайлз проводил много недель вдали от дома, ему никогда не приходило в голову питаться из общего стойла вместе с солдатней. Он, как-никак, богатый пятидесятидвухлетний человек с утонченным вкусом, который много путешествовал по миру и испробовал все, что мир может предложить: еду, искусство и женщин. Его жена была элегантной светской львицей и имела все, что могла пожелать. Любовница – бывшая фотомодель, красовавшаяся на обложках модных журналов. Привлечь и захватить внимание Вайлза могла только особенная женщина.
Впервые он встретился с Лулой на частной вечеринке у эспенского посла. Помимо нее туда пригласили еще четырех куртизанок, но Лула на их фоне выглядела как лебедь в стае гусей. Скромное черное платье с блестками подчеркивало все изгибы ее стройной юной фигуры. Ее лицо сияло, как залитое лунным светом озеро, его обрамлял блестящий чернильный водопад волос. Она пела и танцевала с невероятной грацией. Вайлз немедленно решил, что Лула должна принадлежать ему, но боялся обмануться в ожиданиях. Ему не стоило беспокоиться. Секс с кеконской красавицей оказался невероятным, удовольствием из другого измерения.
Вайлз быстро устроил так, чтобы обладать ею безраздельно. За три дня до приезда на Кекон он звонил ей, чтобы она все подготовила к его прибытию. Лула жила в его доме на острове Эуман, готовила еду и каждую ночь делила с ним постель. Когда Вайлз возвращался в Порт-Масси, она могла поехать в Жанлун, чтобы навестить родных или ходить по магазинам – Вайлз выплачивал ей щедрое содержание. Она немного говорила по-эспенски и очень быстро схватывала новые слова. Очаровательная, благоразумная, она предугадывала все его желания, но никогда ничего не требовала. Вайлз вздохнул. В Эспении женщину вроде Лулы не найти.
Они с удовольствием поели, а потом Вайлз сказал:
– Вечером я ожидаю гостя, моя радость, и, боюсь, мы несколько часов будем говорить о делах. Может, прошвырнешься по магазинам или сходишь в спортзал?
Лула встала и наклонилась, чтобы поцеловать его.
– Я буду тебя ждать, Арто-се.
Вайлзу нравилось, как она называет его на кеконский манер – когда она произносила это имя своими изящными губками, звучало так соблазнительно. Взяв пустой поднос, Лула бесшумно выскользнула из комнаты.
Вайлз вошел в библиотеку с чашкой кофе и газетой и стал дожидаться гостя. На столе зазвонил телефон. Когда Вайлз взял трубку, раздался хриплый голос Джорена Гассона:
– Я слышал, тебя можно поздравить, Арти.
Вайлз раздраженно поерзал, довольный тем, что собеседник не видит его лица.
– Новости распространяются быстро.
Конечно же, Гассон, с его многочисленными связями и привычкой держать нос по ветру, одним из первых узнает обо всем, что может его затронуть, даже если это пока еще не стало общеизвестным. До этого неизбежного звонка Вайлз надеялся рассказать новости хотя бы жене и детям. Малыш Джо Гассон был его приятелем, но из тех, с которыми Вайлз предпочитал разговаривать пореже.
– Президент Военно-промышленной ассоциации, – с гордостью произнес Гассон. – Недурной способ войти в большую политику. Весьма недурной. – Военно-промышленная ассоциация была одним из самых крупных и влиятельных торговых союзов Эспении. Как ее президент, Вайлз имел гарантированный доступ к премьер-министру и влияние на политиков в Национальной Ассамблее. – Мы прошли долгий путь, еще какой.
– Не то слово.
Вайлз посмотрел на часы – ему хотелось поскорее избавиться от Гассона.
– Сколько мы уже знакомы? Лет двадцать пять? Иногда я с удивлением думаю – а ведь я первым сказал: «Арт Вайлз далеко пойдет». У меня всегда был настоящий нюх на деньги.
– Я никогда не забуду, что ты для меня сделал за эти годы, сам знаешь. Слушай, у меня через пару минут важная встреча. Касается нефритового бизнеса. Давай я перезвоню тебе позже, ладно?
– Конечно, Арти, – ответил Гассон. – Я лишь позвонил сказать, как я тобой горжусь.
– Спасибо, Малыш Джо. Это для меня много значит.
Повесив трубку, Вайлз вздохнул с облегчением. Он понимал, что платит Бригаде с улицы Булочников в числе многих других, а Джорен Гассон, в свою очередь, пытавшийся влезть во все сферы бизнеса и политики, как законные, так и незаконные, – всего лишь один из акционеров «Анорко», то есть и актив, и пассив. Вайлз пытался по возможности держать Гассона на заднем плане. А сейчас ему предстояло поразмыслить о важных делах.
