В дверь на этот раз постучали, и Аспен устало поплелся, чтобы отпереть ее. Предварительно глянув в глазок, он прислонился влажным от пота лбом к прохладной древесине, подумав, а не прикинуться ли мертвым. Он уже шагнул на цыпочках назад, но из-за двери раздался раздраженный голос Патриции:
– Давай отпирай, Аспен! Ты удивишься, но я слышала, как ты подошел к двери!
Тяжело вздохнув, он подчинился, и в квартиру шагнула его мать собственной персоной в светлом пальто, наброшенном на плечи. Ее взгляд тут же обшарил Аспена с головы до ног, в уголках глаз углубились морщинки, когда она увидела драные на коленях джинсы и футболку с пятнами от пота.
Аспен оборвал мизансцену, ядовито осведомившись:
– Второй раз за неделю, Патриция? Это уже слишком, приходи как-нибудь потом, у меня масса важных дел…
– Я буду появляться здесь, когда захочу.
– Хочешь, чтобы я съехал?
– Приготовь маме кофе, – распорядилась она, протискиваясь в квартиру. Аспен со вздохом закрыл дверь, несколько секунд тупо пялился в стену, затем зажмурился и, набрав полную грудь воздуха, открыл глаза. Нужно было все-таки прикинуться мертвым…
Чувствуя себя хуже некуда, он направился по сумрачному коридору в гостиную. Патриция уже сидела на диване и осматривалась; тысячелетие спустя, нарушив тишину, давившую Аспену на макушку, она осведомилась:
– Что, кто-то умер? Почему здесь так темно?
– Это моя квартира, так что здесь будет темно тогда, когда я захочу, – тоном, не терпящим возражений, заявил он. Обойдя диван, он скрестил руки на груди, с пренебрежением глядя, как Патриция деликатно закидывает ногу на ногу и кладет сверху ладони.
– Нет уж, милый, если ты продолжишь жить, словно граф Дракула, то вновь заболеешь.
– Зачем ты пришла?
– Тебе недавно исполнилось двадцать три года, верно?
Аспен чудом сдержался, чтобы не хохотнуть. Кашлянув, он вежливо спросил:
– Да, и как это относится к тебе?
– К нам, – поправила Патриция, глядя на сына снизу вверх. Аспен тут же напрягся. Это «нам» ему совсем не понравилось. – Это относится к нам, Аспен. – Вот, взгляни, – она приободрилась, вытаскивая из сумочки газету.
– Что это? – Аспен с сомнением взял ее и увидел то, что ожидал, – на первой полосе статья о похоронах родителей Патриции. Здесь на фото был и сам Аспен в солнцезащитных очках, костюме и куртке; он специально нацепил эти очки, чтобы папарацци не видели его покрасневших глаз. – И что с того? – он перевел взгляд на мать. Она раздосадованно стала рыться в своей сумке снова.
– Посмотри на это. Она очень умная девочка, играет на скрипке. Она прочла о тебе в газете, это дочь моей знакомой, владелицы сети ресторанов в…
На этот раз Аспен не смог сдержать смех.
– Ты рехнулась? – Он взял протянутую фотографию и с такой силой смял ее, что на руке вздулись вены. – Думаешь, у меня нет проблем кроме этой ерунды?!
Он не собирался позволять этой женщине продолжать все портить. Его жизнь вовсе не игра, не тупой комедийный фильм, где может случиться что-то вроде брака по договоренности. Его подругу убили. Кто-то охотится на людей. Да о чем она вообще тут говорит?
– Аспен, это хороший вариант. – Патриция попыталась его образумить, и, будь он младше, она, наверное, пообещала бы ему подарок за хорошее поведение. – После этой статьи тобой многие заинтересовались. «Кто этот парень, появившийся на закрытых похоронах? Он член семьи? Их сын?» – Тоном новостного диктора она скопировала заголовки статей, затем поднялась на ноги и накрыла ладонями его кулак со смятой фотографией. – Если ты выйдешь из тени, нужно сделать это эффектно. Нужно решить, как ты будешь вести себя…
Аспен вырвал руку так резко, что Патриция испугалась.
– Уходи, – произнес он, жестом указывая на коридор. Страх улетучился из глаз Патриции, она сказала с вызовом:
– Ты все еще мой сын!
– К моей досаде.
«Говорит так, будто я должен ей повиноваться».
Патриция немедленно начала терять над собой контроль: ее брови взлетели, глаза стали большими:
– Я все еще твоя мать!
Чем сильнее она злилась, тем спокойнее становился Аспен.
– Ты всего лишь родила меня – все это не делает тебе чести.
Она затряслась, будто в конвульсиях, прижала пальцы к вискам, что-то забормотала себе под нос. Аспен расслышал что-то про отца, про женитьбу…
– Он был бы шокирован твоим поведением…
– Да нет, – с горечью отозвался Аспен, – он был бы шокирован тем, что после его смерти ты вышвырнула меня из дома. И у меня есть девушка, – добавил он последний аргумент.
– Она же умерла. – От искреннего изумления Патриции у Аспена свело скулы, его замутило. Так. Успокойся. Этого не нужно. Вздохнув, он мирным тоном повторил: – У меня есть девушка. С этим твоим планом ничего не выйдет. И вообще…
Он хотел добавить, что на дворе двадцать первый век, но не успел – его в очередной раз кто-то потревожил. Аспена передернуло от гнева: почему весь день кто-то пытается влезть в его квартиру?! И прежде, чем он сумел отреагировать, Патриция вихрем промчалась мимо него:
– Это она?!
Черт, черт, черт!
Аспен бросился вслед за безумной женщиной, но та уже распахнула дверь.
Словно ночной кошмар. Фильм ужасов. Да, на пороге, словно самый страшный из снов, стояла Кая Айрленд, прижимая левой рукой к груди бумажный пакет из супермаркета. Она была выше Патриции и выглядела довольно внушительно. Безразличный взгляд и какое-то мертвое выражение лица, к которому Аспен уже привык. Губы плотно сжаты, темные волосы стянуты в высокий хвост и перекинуты на грудь. Но вот Айрленд увидела Аспена, маячащего в коридоре, и ее лицо прояснилось.
Черт, снова подумал он, вспомнив, что они договорились сегодня встретиться. По лицу девушки пошла тень сомнения, и Аспен, перепугавшись, что она сейчас развернется и просто уйдет или ляпнет что-нибудь этакое, сказал:
– Ага, это она.
Аспен отчего-то до смерти перепугался, и вместе с тем его внезапно одолело страшное желание расхохотаться. Айрленд смотрела на него глазами, полными недоумения, а ведь в ее руках находилось его будущее. Игнорируя злой взгляд матери, прожигающий спину, он склонился к девушке и, едва разлепляя губы, шепнул:
– Спаси меня.
Она все еще не понимала, что происходит, но, к счастью, не вырвалась, когда Аспен приобнял ее за плечи и, притянув к груди, обернулся к матери.
– Пришла приготовить мне обед? – Он опустил взгляд на макушку Айрленд. – То есть… романтический ужин?
Она подняла голову; лицо было привычно бесстрастным, и Аспен решил, что это даже хорошо – не будет лишних сцен в присутствии Патриции.
