— Нет, — покачал я головой. — Не должна. Ты не Фичитхари, чтобы она тебя слушала. Ты ввел в нее утагасию? Но как?
— С помощью Герни, — тихо сказала Кира, чтобы Люмен не услышал. — Они еще подловили нужный момент, чтобы тебя подставить. Только не злись, — Цветочек положила мне руку на грудь, а затем отступила.
Ее осведомленность начала настораживать. Слишком странно это смотрелось со стороны. Не могла ведь Кира узнать из сна то, о чем раньше не подозревала. Или появились воспоминания, и я не заметил? Но Она ведь каждый раз так округляет глаза и открывает рот, что такое сложно пропустить.
— Да хватит вам шептаться, — сплюнул Люмен. — Кира, не хочешь снова пойти со мной?
— Нет, — твердо сказала она. — Ты не ответил на вопрос. Ты мне скормил ту же сыворотку?
— Когда? — поинтересовался я.
— В доме Мароса, — виновато посмотрела на меня маленькая зверюга.
— Поверь, я прав… Кира, не спрашивай, делай выводы, — в памяти всплыли слова Люмена. — Ты подсыпал ей утагасию? — возмутился я и двинулся к беловолосому, но Кира схватилась за мою руку, останавливая, предостерегая, не позволяя сделать непростительную глупость.
Тот лишь усмехнулся, снова не отвечая на вопрос.
— Но утагасия на человека действует совсем недолго. А потом? В том доме?
Мне нужно было знать, жизненно необходимо, важно, очень важно. Ведь тогда…
— Кира, поцелуй меня перед уходом. Кира, не разговаривай с ним. Кира, ты должна, — расстроенно проговорила Цветочек, грустно покачивая головой. — Я помню, — Она снова посмотрела на меня. — Каждый момент, каждое твое выражение лица, твой взгляд, ту непонятную тягу, боль в плече и… — Кира глубоко вздохнула, — разочарование.
— Но ты сама все это делала, — прервал Ее Люмен. — Тебя не заставляли.
— Разве? Каждый раз перед входом в ту комнату ты чуть ли не пять минут мне говорил, что надо делать, а чего не надо. Представляешь хоть как это? — Кира начала срываться на крик. — Я к тебе хорошо относилась, согласилась помочь с Са’Антросом, а ты просто использовал меня! Люмен, разве это нормально?!
Тот напрягся, поджал губы, но промолчал.
— Кира, мы ему наглядно покажем, как ты умеешь, — снова начала Она, изображая голос Люмена. — Надеюсь, Арикану понравится смотреть. Ты будешь руководить процессом, — каждое слово Цветочек говорила с омерзением.
Теперь Ее надо было сдерживать, а не меня. Иначе Цветочек могла в порыве наброситься на беловолосого и сама пострадать.
— Я такого не говорил, — запротестовал Люмен, отступая назад.
— Но хотел! — вскрикнула Кира. — Обязательно бы сказал. Ты отвратителен!
Она отпустила мою руку и начала медленно к нему приближаться.
— Кира, тебе просто надо выйти и ничего не делать, — продолжила Цветочек передразнивать Люмена. — А потом я слышу о какой-то свадьбе! Кира, его надо просто накормить. Но еду отказывался есть даже Рир!
Мне стоило бы порадоваться, ведь маленькая зверюга своим возмущением сама показала, что не предавала, что все было умело подстроено. Но Ее состояние не на шутку меня встревожило.
— Тихо, — схватил я Цветочек за руку и обнял. — Злость не поможет. Спокойно.
— Да, — шумно вздохнула Она и уткнулась носом мне в грудь.
— Неужели из людской крови? — обратился я к Люмену. — Ты настолько опустился?
Беловолосый закатил глаза, затем подошел к обрыву и посмотрел в сторону горизонта, где совсем скоро появится солнце. А это должен быть наш рассвет. Мой и Киры. Даас и саад. Но почему-то Люмен любит мешать, портить и умело гадить в самую душу.
— А иначе она не слушалась. Ты бы видел, как срывалась при одном только упоминании твоего имени, — и он повернулся. — Если бы не алеполи, то тщательно проработанный план сорвался бы только потому, что Герни вздумалось произнести твое имя вслух. А что она устроила в тронном зале?
Рука Люменя показалась из-под плаща. Беловолосый сжал ее в кулак, словно пытаясь раздавить таким образом что-то незримое — воспоминание или вещь, мешающую ему спокойно жить.
— Как ты мне противен, — скривился он, пронзая меня своим взглядом. — Арикан всегда первый, Арикана надо слушать, ведь он знает лучше. Еще на втором испытании ты мне стал омерзителен. Все тебе, всегда тебе. И Она! — указал Люмен на Киру. — Почему? Потому что родился в роскоши? Страдал в своем дорогущем замке? Может из-за брата стоило снисходительно к тебе относиться?
— Не смей вспоминать Рэмина, — предостерегающе кинул я.
— Мне плевать на твое горе. Если хочешь сравнить, то я потерял больше. Выбрался с островов и сам чего-то добился. А ты? — его лицо перекосилось от ненависти.
Кира прижалась ко мне сильнее, то ли от страха, то ли от непреодолимого желания самой накинуться с кулаками на беловолосого.
— Я бы мог позволить тебе выбрать: отдать мне Киру добровольно или с боем. Но не стоит. Иначе снова появишься, герой-спаситель. Тебя не звали, в тебе не нуждались, про тебя забыли. Зачем приходил? Киру спасать? Над ней не издевались, уберегли бы получше твоего. Надо сразу понимать что имеешь, а не убегать после первой же просьбы. Так она тебе была и нужна, раз ушел настолько быстро.
Он добился своего!
— Спокойно, — прошептала Цветочек.
Я улыбнулся кончиками губ и отодвинул Ее, с безмолвной просьбой отойти в сторону.
Сразиться с Люменом придется в любом случае. Он не так хорош, как хочет казаться. Прошлый наш бой рассказал о многом, показал слабые стороны и места, которые он никогда не блокирует.
Мой кинжал уже был в руках. Я начал прокручивать его под накидкой, не показывая, не подавая даже вида, что он у меня есть. Аккуратные шаги в сторону Люмена сокращали между нами расстояние. Он же стоял на месте, ждал и пристально смотрел.
— Хотя нет, — заулыбался беловолосый, — Кира была права. Надо над тобой еще поиздеваться. Ты готова на большее, чем поцелуи?
Я бросился на него, стремительно приближаясь к своему врагу. В последний момент мое тело резко ушло вбок, от чего я не наткнулся на превращающегося в туаари Люмена. Зато кинжал полетел прямо в цель — в сердце.
Животное не успело увернуться. Оно даже не заметило, что в него попал кортик. Однако затем потекла кровь, длинные лапы снова начали превращаться в человеческие ноги и руки. Беловолосый ошарашенно посмотрел на меня, открывая и закрывая рот. Он опустился на колени, достал из груди кинжал и кинул его в сторону. Метал зазвенел от соприкосновения с камнем. Люмен начал прижимать ладонь к груди, но это не спасало. Вскоре он и вовсе завалился на бок.
Мне стало его жаль. Он мог многого добиться в жизни, сделать уйму хороших вещей, особенно с умением превращаться в туаари.
Вот только откуда у него эта способность?
