– Никак.
31 фут. Максимальная дистанция, которую может покрыть за’ар, пока противник среагирует, достанет ствол и нажмет на крючок.
– Чтоб тебя, женщина!
– Да или нет?
Последняя вещь, о которой ты должен думать, когда ублюдки решат проломить тебе череп, это где именно ты оставил свой револьвер.
– Да! – наконец сдался Кравитц. Хрен с ним: все равно верный магнум остался в ледяных лапах Хопса, а в огневую мощь «Курносого Дика
52» он не верил.
– Вот и славно. – Она влила в себя остаток виски. – Проводи до кара.
Бежевая краска, цветы в горшках и занавески с гребаными рюшечками: общий коридор кондоминиума был похож на таунхаус старушки в пригородном тупичке. «Тут у тебя мило», – сказала Лиз, обхватывая его под руку. Ну почти. «КРАВИТЦ СУКА ГАНИ БАБЛО ТВОЮ МАТЬ!» – гласило выведенное на доске объявлений послание. Кравитц хмыкнул и зарылся в карманах.
– Огонь есть?
Ниже быстрый почерк подписал несносным желтым мелом, под цвет мочи на снегу: «07/23 misery back door fatboy вenny $20». Неужто сумма долга?
– Вот еще.
Он потянулся в сторону, где на подлокотнике дивана дымилась пепельница, но Лиззи ловким движением выхватила сигарету прямо изо рта и припечатала каблучком, как если бы давила таракана.
– Весь вечер хотела это сделать.
Ленни печально посмотрел на пустую пачку «Лаки Шрайк». Схематичная птичка замерла в закатном круге, с ее клюва капала алая кровь. Кап-кап.
– Это была последняя.
– Курение убивает.
Но сорокопут делает это мучительнее
53.
Лиззи закончила с сигаретой и снова ухватила сыщика под руку.
«Найди то, что любишь, – сказал ему бродяга в Большом городе, – и позволь этому себя прикончить».
– А кого будут похищать твои вегане? – когда они оказались в лифте, спросила Лиз. – Если опять какой-нибудь барыга…
– Меня.
Дверцы захлопнулись, и кабина с толчком начала спуск.
***
Ленни почти добрался до двери сортира, когда кто-то заехал ему по плечу.
– Ба, да это же чувак, который меня ухлопал!
На фоне заполненного зала почти вплотную к нему стоял Мертвец. Невысокий, сутулый, хилый, будто сошедший с обратной стороны плаката о пользе фитнеса. На его левом запястье был повязан нелепый платок темно-синего цвета. Интересно для чего? Мертвец приветливо махал ладонью. Сыщик отшатнулся.
– Герой в белой шляпе! Теперь мой черед, бро! Понял, не? – он сложил пальцы пистолетом и сипло протянул «ба-а-анг».
Ленни замутило. В их последнюю встречу
54 Мертвец лежал, распластавшись на полу. И он был мертв.
– Я рад, что встретил тебя здесь, бро! Ты просто ожившая реклама активити!
«Ожившая», ну кто бы говорил. Сыщику показалось, что он попятился, но по всей видимости, тело так и не сдвинулось с места.
– Я хочу сказать, такие штуки… – парень потянулся ощупать трицепс, как сотню лет назад это делала Лиз. Его ногти были глубоко острижены, словно перестали расти. Как у покойника. – В лагере накачался? Или на ночных тренировках? Я вот мечтаю записаться, да все никак…
В ушах зашумело, желудок проваливался в пятки вслед за сознанием. Мертвец все еще говорил, но сыщик лишь видел, как шевелятся тонкие губы.
«Грохнись Джимми в колодец, нырнул бы ты за ним, а?» – не к месту мелькнуло в голове. А затем Ленни снова сорвался в узкий туннель, и луна уплывала от него по черному-черному небу. «Ты в курсе, что убивая других, ты убиваешь себя?» – донеслось до сыщика откуда-то сверху.
– А?
Иисус на кресте, да что это…
– «Конкордия Вселенной», Хэймос Бронс.
– А?
– Наша библия, чувак.
– Чья?
– Активити. Такие вещи надо знать, факт!
– Я… не… слишком люблю… теорию, – Ленни наконец смог выдать что-то осмысленное.
– Терри, отстань от гостя. Его пристрастие природно, – появился спасительный мистер Берри. – Пойдем, я угощу тебя прекрасным сэндвичем из мультизлакового хлеба.
Вытащи свой нож, Рэдмонд, черкани ублюдка по горлу!
– Отпадное заведение, Рэд, без вопросов. Но хлеб… хлеб… Ну ты че? – удивился ублюдок, удаляясь в глубину зала под руку с хозяином. – Ты ведь в курсе, что мякиш забивает кишечник? Пытка хлебом и водой вовсе не про то, что чувак скопытится от голода…
Ленни ворвался в сортир, сбросил шляпу и блеванул над первым же писсуаром. Его рвало. Он кашлял, хрипел, переводил дух, и его снова рвало. До рези в животе, до тянущей боли под яйцами. Еще минут десять он стоял согнувшись, наблюдая, как с песочного санфаянса стекает болотная жижа. Ему вспомнились узкие пляжи Парк-пойнта, когда после урагана их забрасывает озерной требухой. А потом вонь наконец ударила в ноздри, и он шарахнулся назад, больно врезавшись в кабинку.
Он долго умывался. Забудь об этом. Холодные капли стекали за ворот трексы. Просто выкини это из головы. За дверью раздавались бряцанье посуды и смех. Где-то там бродит его мертвец. Думай о чем угодно. Ну и рожа у тебя приятель. Глянь только на себя. Сам будто бы подох, а? И как ты дошел до такой жизни…
Маршрут, который проделал интеллект Ленни от злачного переулка до заговора травоедов, еще недавно вызывал у него гордость. «А теперь ты блюешь над писсуаром в веганской тошниловке», – вставил внутренний голос, уже не похожий на голос Донни.
– Все умирают. Даже призраки в голове, – мрачно сказал Ширес. Он сидел, как тогда, в офисе, но был промокшим до нитки, будто бы сам свалился в колодец. Вокруг него клубилась чернота, холодная и пустая.
– Да пошел ты! – огрызнулся Кравитц. Примерно последнее, чего ему не доставало, это галлюцинация с этим мудаком в главной роли.
– Девчонка из полиции была права. Даже с бумагами Стегманна твой пасьянс не слишком сходился.
Были еще заметки Алхимика с узким столбцом у самого края: «Зелье Особое, 1 пт».
– Да, – отозвалось из глубины, – «Райские поля», я и забыл.
Райские поля горели – Ленни был там. Вырываясь из чердачных дыр, языки огня тянулись к чернильному небу, словно пытались сожрать ночь.
