– Чтобы подвигнуть к дальнейшему сотрудничеству, – не слишком уверенно протянул тот.
– И как думаешь, получилось?
– Ну…
– Думаешь, если я живу на улице, меня можно просто так пинать?
– Я…
– Урод ты, – глядя в глаза Ленни сообщил южный джентльмен. И после раздумья добавил: – Надеюсь, ты сдохнешь от какой-нибудь страшной болезни.
– Очевидно, мы не с того начали…
– Очевидно, мы на этом закончим, – отрезал журналист и собрался к норе.
– Я могу пнуть тебя еще раз, – дружелюбно предложил сыщик.
Томми сжал трость-зонт так, что побелели костяшки. На его лице отразился тяжелый мыслительный процесс. Буквы с газетной шляпы бегали, словно иллюстрировали движение мыслей внутри черепной коробки.
– Не надо меня бить, – наконец попросил он.
– Ну что, будешь говорить?
– Буду. Но ты все равно урод.
– Как угодно. – Его называли и похуже. – Жил здесь до тебя один утырок. Он дал мне это. – Ленни продемонстрировал медный кругляш старины Вилли, как фокусник демонстрирует монету. – Что ты можешь сказать об этом?
В конце концов, если парень занимает место Дракса, может, он и исполняет обязанности Дракса?
Бездомный не проявил и капли удивления.
– Если эта херня у тебя, а ты – здесь, стало быть ты знаешь, что она такое, верно?
– А если я получил ее по ошибке?
– Серьезно хочешь поиграть в эту игру? – раздраженно спросил журналист. – Это билет.
Уже конкретнее.
– В смысле, для «Дыры»?
– Нет, блять, для Адской Кухни, чувак! Для «Дыры», «Дыры»! – вспылил Волк, но тут же боязливо оглянулся. Дряблое «ры-ры» эхом прокатилось по переулку.
«Если бить кого-то достаточно долго, рано или поздно тебе ответят» – осклабился про себя Кравитц. Этому фрукту хватило и одного пинка.
– И как оно там устроено?
– Как-как. Как билет. Предъявляешь на входе, возвращаешь на выходе. Ты по жизни тупой или в поезде ни разу не был?
– Я имею в виду, как проходит перемещение? – терпеливо уточнил Кравитц.
– Тебе нужны научные выкладки? Квантовая механика, Манхэттенский проект, Оппенгеймер?
Ленни слабо представлял квант, но подозревал, что он несколько больше пинты.
– Допустим.
– Всего шесть слов, приятель, читай по губам: будь я проклят, если я знаю
100!
Сыщик сделал вид, что замахивается.
– Но я ведь правда не знаю! – заорал Томми. – Слушай, если я расскажу, что за херня у меня есть, ты решишь, что я совсем кукухой съехал.
И этот тоже?
– Ты начинай, а там посмотрим…
Волк тяжело оперся на зонт-трость и, словно заставляя себя, начал:
– Это был рассвет холистической журналистики. Ну, то, что мы тогда делали. В смысле, в ШИПе
101. Потом все это херанулось медным тазом… Не суть. В общем, в тот раз я писал про один номер с исчезновением, который поставил какой-то хер… не важно. Там была четкая связь с периодизацией красных приливов
102. Некоторые говорили, что это кровь погибших на войне солдат наполняет великую реку и прочий вздор…
Да, парень точно съехал кукухой.
– Че, блять?!
– Я помню! – неожиданно воскликнул южный джентльмен. Его глаза блестели, но взгляд ушел куда-то глубоко во внутрь. Вероятно, в рассвет той самой журналистики. – Из-за колонн, в полевом мундире, бледный, как будто с собственных похорон, вышел благородный господин. Его китель все еще хранил запах битвы, и воздух всюду стал пронизан голубым кружевом молний. Их вспышки трещали, словно переговаривались меж собой…
«Ничегошеньки вменяемого он мне не скажет. Нарк есть нарк, что с него взять», – отрешенно размышлял Кравитц, разглядывая полосу света под ногами. На тонкой пелене солнца замерли тени. Массивный за’ар в угрожающей позе и южный джентльмен с тростью, изящный и стройный, будто его тень все еще хранила образ ускользнувшего прошлого.
Столько всего случилось, а все, что у меня есть, – игра света в грязном переулке.
– … и господин пронзил мага.
– А?
Что? Когда это мы перешли к магам?
– Что «а»? Ножом, говорю, прямо между ребер. Слитным, точным ударом. Обсидиан – коготь дьявола.
В статье об этой драме не было ни слова. Да и кто бы такое дал в тираж?
– Ты об этом не писал, ведь так?
– Ну, тут… – замялся Волк. – Со мной такая херня случилась… В общем, мы заключили пакт… Он оставляет мне жизнь, я даю слово, что никому не рассказываю о том, что видел. Поэтому, когда начали пропадать за’ары, мне пришлось вести расследование, как будто ничего этого не было.
– То есть?
– То есть, я не мог писать о том, что знаю, и написал про то, чего не знал…
– Но ты знаешь, кто за всем этим стоит?
Или думаешь, что знаешь.
– Разумеется.
– И как его зовут?
– Я не могу сказать.
– Потому что дал слово? – саркастически уточнил Ленни.
– Слово – единственная ценность, которая есть у журналиста.
Ну да, ну да. Может, треснуть его еще разок?
– А сюда ты как попал? – Ленни особо выделил слово. Он не хотел говорить в слух про параллельные миры. Ну, мало ли.
– Да так же, как и ты, полагаю. Но это не принесло мне счастья.
А у меня, значит, счастья полные штаны?
– И вот тебе совет, не лез бы ты в эту херню, приятель. Я влез и посмотри на меня. – Силуэт Волка развел руками. – Пока что ты просто не вернул свой херовый медальон, но если продолжишь…
– Момент. Так его точно нужно вернуть?
– Тебя что, не предупредили?
Ну как сказать… «Передай мне на той стороне», – полжизни назад попросил Вилли Дракс. Круг херни смыкался.
– А кому вернуть не подскажешь?
– Да хоть бы тем парням, которые сейчас долбанут тебя по черепу.
Тень южного джентльмена тонко улыбнулась расплывающемуся очертанию за’ара, когда два гигантских силуэта выступили на солнечную дорожку из пустоты. Одно мгновение, и первый уверенным движением приложил Ленни по затылку. Силуэт сыщика сложился в пятно и рухнул на сторону тьмы. Тень южного джентльмена отсалютовала тростью и ретировалась с линии света.
