– Ревнуешь? – выгнула бровь Майя.
Илья не ответил, закусив губу. Мысленно Майя улыбнулась тому, что поставила его на место. На удивление, перешептывания Ильи и Авы мигом прекратились.
Бур никогда не был под охраной ни Стражей Мрака, ни агентов губернатора. Майе это казалось подозрительным, пока она не вспомнила комнату с душащими пиджаками и содрогнулась. Тому, что могло защититься самостоятельно – не нужна охрана.
– Ты так уверенно куда-то идёшь, – рассмеялась Ава, крикнув Майе, но её никто не поддержал.
– Если в буре что-то и спрятано, то в кабинете самого Полуночника.
Майя просто целенаправленно шла и молилась, чтобы ящик с фотоаппаратом не был заперт на ключ. Кабинет губернатора был открыт, а ящик резного стола с лёгкостью выехал вперёд, стоило Майи потянуть за его ручку.
– Подозрительно легко, – наморщила нос Василика, – тебе не кажется.
Майя глубоко вздохнула, доставая из чехла фотоаппарат.
– Ты думаешь, что Полуночник засунул своё сердце прямо в объектив? – спросила Ава.
Майя остановилась и с ужасом посмотрела на неё, потом перевела взгляд на Илью. Её выражение лица молча спрашивало у парня: «Какого черта ты ей про это рассказал».
– А что? Нам же легче будет найти. Лучше думать четырьмя головами, чем двумя.
Мида отчаянно замахала руками, пытаясь доказать, что голов пять, а не четыре. Но Илья сделал вид, что не заметил.
Майю задевало не сколько то, что он раскрыл их тайную миссию Аве. Сколько то, что секрет, объединявший только их двоих, постепенно становился общеизвестным фактом. Этот секрет, будто маленькая нить, соединявшая только их двоих, постепенно обрывалась.
– Нет, я не думаю, что там сердце…
Майя отвертела лампочку вспышки – внутри ничего не было. Открыла объектив, заглянула в глазок – но там везде было пусто.
Поняв, что ничего интересного их не ждёт – все остальные разбрелись по буру. Ава, однако, осталась в кабинете ректора, что Майи очень не понравилось. Она ходила от одной стены к другой, то и дело поглядывая на Майю. Наконец она добралась до двери, ведущей в гардеробную Полуночника с заколдованной одеждой.
– А там что?
Любопытная Ава потянула на себя ручку.
Майя просто не надо было ничего делать. Просто смотреть, как какой-нибудь предмет одежды душит Аву. Как её лицо краснеет, белки глаз наливаются кровью, а конечности белеют, пальцы постепенно слабеют, а на шеи остаются фиолетовые синяки.
– Стой, – Майя одернула Аву, потянув дверь на себя и вновь закрыв её, – не надо туда ходить.
– Ну ладно, – пожала плечами Ава.
«Ты прав, я не могу убивать каждую, кто строит Илье глазки, – сказала Майя Мудрусу».
Майя вновь вернулась к изучению фотоаппарата. Она распахнула отсек с пленкой, вытащила катушку и начала изучать кадр за кадром, перебирая их пальцами.
«Теплее, – подсказал в голове Мудрус, – теплее, ещё теплее. Жарко. Прям очень жарко.»
Майя остановилась на одном из кадров пленки, на самом последнем, она различила силуэт настенных часов. Приглядевшись, она даже могла разглядеть там время. Минутная стрелка циферблата раздвоилась. Первая её половина показывала 11, вторая 2. А под самым циферблатом на небольшом табло застыло электронное время 16:66.
– Нашла! – радостно завопила Майя.
Илья и Василика тотчас примчались к ней, каждому хотелось рассмотреть находку.
– Там с боку на циферблате какая-то пометка… не видно. Дай-ка сюда.
Илья забрал у Майи фотоаппарат. Засунул пленку обратно, так чтобы нужный кадр расположился прямо напротив окошка объектива и заглянул в глазок.
– Что-то есть?
– Пока нет.
Илья попытался покрутить линзы, которых у фотоаппарата было целая дюжина. С каждым прокрутом раздавался звучный щелчок.
– Ого, – Илья с шокированным лицом оторвался от глазка, передавая фотоаппарат Майи, – это нужно видеть своими глазами.
Майя перехватила фотоаппарат у парня и заглянула внутрь. Линза затемнила кадр настолько, что изображение вообще исчезло, зато теперь проступили надписи и символы, которых не было видно до этого. Они будто светились в темноте.
– Там новая подсказка… вот только ничего не разобрать, качество плохое.
Фотоаппарат перешёл в руки к Миде, но и она ничего не смогла разобрать, лишь со знанием профессионала покивала головой и передала фотоаппарат следующему.
– Нам нужно снова во дворец 23 губернаторов. Если у нас получиться прокрасться туда ночью с фотоаппаратом…
– Не выйдет, – вздохнул Илья.
– Пффф… Почему? Пройдем через тайный туннель в Зале Каминов и в город…
– Дворец 23 губернаторов сильно охраняется… если в город выбраться ночью и можно незамеченными, пересидеть ночь в кафе или куда-то сходить, то чтобы пробраться в историческое здание нужно как минимум приобретя билет. Через окно или подвал ты туда не попадёшь. А студент, который должен не покидать пределы Академии, подозрительно смотрится стоящим у билетной кассы…
– Но мы не можем ждать четыре года… когда закончиться обучение.
– Не можем, – согласился Илья, – но…
– Но что?
– Мария Сергеевна… – Илья виновато почесал шею, – обещала мне лично добиться разрешения и выпустить меня и моих друзей в город. Официально. На мой день рождение.
– И когда же этот великий день?
– В январе… В последнюю неделю января.
– Такой бедненький, – фыркнула Ава, – не знает когда у него день рождение.
– Знаю, – пожал плечами Илья, – только говорить не хочу. Я не люблю этот праздник. И этим все сказано.
Майя еще покрутила линзы, рассматривая уже все окружающее через странные линзы. Она в который раз сменила линзу и навела объектив на Илью. В глазке появился силуэт Ильи. Но с ним было что-то не так. Его силуэт будто всасывал в себя энергию тех, кто находился рядом.
– С этой линзой что-то не в порядке… – почесала затылок Майя, —
– Что именно? – Василика подошла и взяла у Майи из рук фотоаппарат, направив на Илью и Аву, о чем-то шептавшихся и смеющихся.
– Душа Ильи, как будто… как будто съедает чужие души…
– Здесь нет души… – тихо сказала Василика, сочувственно переглядываясь с Ильёй. Ава от него отшатнулась и похлопала по плечу. Казалось, что все понимали, что происходит, все кроме Майи. Она, как всегда, оказалась в той части общества Ильи, которое он не посвящал в свои тайны. Майю уколола ревность.
Теперь она признала – она ревновала Илью. Ревновала его к каждой девушке, которой он улыбался, к каждой с которой обменивался хоть двумя словами, к каждой с кем он просто оказывался рядом. Ревнуют не из-за наличия плохих качеств в душе, а из-за неуверенности и боязни потерять человека.
