Но Айдже почему-то казалось, что этого ему сделать не дадут – во всяком случае, пока не превратят в кусок мяса с переломанными костями. Недаром же вон тот, который улыбается, когда бьёт, показывал ему пузырёк с бледно-розовой жидкостью. Вольют, подождут, когда подействует настой на Пыли Эрфы – и продолжат издевательства… Уроды, а не люди…
– Ну что, поговорим с нашим дорогим торгашом? – предложил Дан, когда вся еда закончилась.
– Думаешь, он уже согласен поговорить? – уточнил Мигель.
– С-с-с-с-х-х-х-э-э-э! – сообщил торговец, пытаясь выдать пересохшим горлом хоть что-нибудь членораздельное.
– Да нет, не готов, кажись… – покачал головой Мигель, доставая нож.
– Может, просто пить хочет? – уточнил Дан, улыбнувшись, и торговец привычно съёжился.
Верно съёжился, потому что Дан засадил ему кулаком в живот и спросил:
– Пить будешь?
Ответа на вопрос не предполагалось. Но торговец, не в силах больше терпеть боль, нашёл в себе силы вдохнуть и даже выдохнуть:
– Да-а-а-а…
– Ишь ты, – удивлённо выдал Иоганн, но взял флягу с водой и помог пленнику напиться.
– Я готов отвечать! – когда Айджа утолил жажду, то решил не ждать вопросов, а говорить самостоятельно. – Я готов!..
И Айджа заговорил. Но чем больше он говорил, тем больше понимал, что ничего нового трём касадорам поведать не может. Они слушали его со скучающими лицами. Между делом спрашивали про пополнение, которое тот передал Йохану Беккеру, задавали вопросы про какого-то Старика, про которого Айджа вообще ничего не знал. Спрашивали и про дельтианцев, но про них несчастный знал совсем немного.
У торговца было маленькое дело – помогать распределять засланных бойцов по номадам, с которыми он был связан. При необходимости подыскивать жильё, давать приют командирам отрядов, снабжать патронами. Все расходы ему компенсировали – и ещё приплачивали сверху, так что Айджа считал, что вообще-то отлично устроился. Однако ничего особо полезного он всё равно не знал…
И когда Айджа понял, что ему сейчас снова что-нибудь сломают, то, наконец, выдал самую главную тайну. Ту самую, которую сначала не хотел открывать, но быстро передумал…
– Я всего лишь координатор, метены! – заскулил он. – Но я знаю… Знаю! Знаю координатора всего юго-запада Марчелики. Это рив! Рив города Парке! Если кто-то и может вам что-то рассказать, то это он! У него даже дельту на руке набили! Прошу вас, метены! Я всё что знал – рассказ…
Айджа не договорил. Пуля из револьвера Дана милосердно пробила ему сердце, и торговец оружием умер, прежде чем успел понять, что произошло. Лёгкая смерть по меркам Марчелики. О такой мечтают многие, и своим красноречием бедняга её сполна заработал…
– Дан, мы же не будем похищать рива? – с опаской уточнил Мигель.
– А чем рив хуже торговца оружием? – удивился Дан.
– За рива нас точно будут искать! – заметил Иоганн.
– Ну так отрастим бороды, наденем платки на морды… – Дан пожал плечами. – Поехали отсюда к нашим, а потом в Парке. Надо ещё хорошенько подумать, как и что делать будем…
И трое молодых касадоров взгромоздились на воллов, чтобы присоединиться в ожидавшему их в двух днях пути вадсомаду. Тело же бедняги Айджи ещё пять месяцев висело на столбе. Какое-то время оно привлекало падальщиков, но скоро жаркое солнце высушило его настолько, что бывший торговец оружием превратился в мумию.
Вот эту мумию и обнаружил местный фермер, собиравший с поля урожай тыкв. Он немедленно послал гонца в город, и рив из Мезализы ещё долго ломал голову над тем, зачем кому-то понадобилось убивать похищенного торговца. Он так и не нашёл ответа на этот неприятный вопрос.
Потому что на обратном пути был убит засадой дельтианцев. А его заместитель, с татуировкой в виде треугольника на плече, временно стал исполняющим его обязанности – до тех пор, пока из Старого Эдема не пришлют замену. И в тот самый день город Мезализа полностью перешёл под контроль этих странных людей, объединённых таинственной целью.
Глава 9
Неизвестно где и непонятно с кем, но всё ещё на Марчелике. 16 мая 1935 года М.Х.
Старику было очень плохо… Сказывалось и постоянное глотание какой-то медицинской дряни, которую в него вливали похитители, и длинный путь, который ему пришлось проделать связанным.
От пут его освобождали лишь ненадолго. Давали размять руки, затем ноги – и снова связывали. Всю дорогу фургон мотало на ухабах, и Старика, который в этом самом фургоне лежал – и отнюдь не на кровати, а в маленьком подполе – било о стенки немилосердно.
Ещё и кляп впитывал слюну, поэтому во рту было постоянно сухо – даже когда его вынимали. Да и кормили так скудно, что, по всем прикидкам, вскоре Старик должен был помереть с голоду.
Однако в те редкие моменты, когда удавалось поразмыслить над происходящим, он понимал, что жить ему всё равно осталось недолго. Когда с пленником так обращаются, это обычно означает, что вопрос о его выживании не стоит. Наоборот, его пытаются сломать, заставить захлебнуться в глухом отчаянии, променять муки голода и жажды на милосердную смерть…
Впрочем, раз в день, где-нибудь вдалеке от оживлённых дорог и от людских поселений, Старика ещё и пытали. Пытали со знанием дела, аккуратно. Загоняли щепки под ногти, потом удаляли ногти, тыкали острыми иглами в нервные окончания, выворачивали суставы и вправляли их вновь. Напоследок тушили об него уголёк из костра и снова отправляли в подвальчик – ждать новой пытки.
Счёт дням Старик потерял почти сразу. Внутренние ощущения говорили, что везут его уже месяц. Но голова у него ещё работала, и старый касадор понимал, что на западе Марчелики есть лишь одно направление, в котором можно двигаться больше месяца – это восток. А его везли на запад – судя по той местности, которую ему удавалось заприметить. И это означало, что месяца ещё не прошло, просто похитители специально сбивают ему ощущение времени.
Всё это Старик понимал, да и сам умел делать – поэтому не слишком удивлялся навыкам похитителей. Гораздо больше его волновала судьба Дана, о которой он ничего не знал – зато слышал, что в номаде власть взял Стивен Айвери. И ещё ему было немного интересно, кто обучал этих странных касадоров пыткам…
Так или иначе, но однажды путешествие закончилось. Старик проснулся в подвале, висящим на кандалах у стены.
На кандалах этих можно было только висеть – ну или попробовать встать, чтобы ослабить натяжение. Однако встать в полный рост ему не позволяла цепь на поясе. Поэтому приходилось болтаться в полуприседе, давая отдохнуть рукам и напрягая ноги.
От слабости Старик в первый раз простоял всего часа три – и потерял сознание. А когда очнулся, снова вынужден был стоять. Надо сказать, он высоко оценил затею своих тюремщиков, но всё это было уже где-то на краю сознания…
