Его слова поддержки мне очень помогли. Все-таки он классный шутник. «Пей сколько влезет, а если тебя развезет, не переживай, доставлю до дому в лучшем виде!» Как же я ему благодарна!
Ясно одно: теперь можно отбросить все нелепые домыслы о том, что твой отец сотворил что-то ужасное с твоей мамой. Он хороший человек. Ручаюсь.
Давай не будем прекращать поиски мамы. Мы почти у финиша, осталось сделать последний рывок!
Между прочим, твой отец продолжает благополучно встречаться с той милой девушкой.
18 февраля 1998 года
Онни, которую поглотила депрессия
34
Моей милой Ыню
Привет! Это опять я. Спросишь, чего это я строчу вновь, хотя писала совсем недавно? Было бы здорово, если бы время нашей переписки ускорилось. Мне кажется, дело близится к завершению…
Я про твою маму. Спешу обрадовать: наконец-то я с ней познакомилась!
Зовут Чон Даджон. Словно в подтверждение своего имени, она и вправду само радушие.
Представь себе, сам Хёнчхоль, который все это время прятал свою девушку за семью замками и даже при случайной встрече на улице, словно беглец, второпях скрывался, уводя ее прочь, наконец-то представил ее мне. А значит, у него появилась уверенность в своем выборе.
Я уже и разведку боем провела.
– Вы планируете родить дочку для Хёнчхоля?
На вопрос, который не может не шокировать, Даджон мило улыбнулась. Она не сказала ни да ни нет, однако в ее улыбке явно читался положительный ответ. Я уверена в том, что она твоя мама. И в том, что она очень хороший человек. Надежный человек, которому я вполне доверяю и в чьи руки могу вверить тебя. Говорю серьезно!
Пока Хёнчхоль купался в счастье, я томилась в беспросветной тоске. Хандра уже почти накрыла меня с головой, но я успела позвонить Хёнчхолю. И как так вышло, что, кроме твоего отца, больше и позвонить некому? Это странно, но, когда меня обуревает тоска, первый, к кому я хочу обратиться за поддержкой, – твой отец.
Но на этот раз он, видите ли, оказался занят. Я проворчала, чем это он там занят? А он в ответ: мол, собираюсь с Даджон пропустить по рюмочке.
Ты в курсе, что я девушка компанейская. А тут, выходит, они собрались развеяться, а меня – побоку? Разве хорошо так поступать? Девушкой обзавелся – и теперь ему и друзья не нужны. Подлый предатель. Я о нем была лучшего мнения, а он… гнусный перебежчик, никакого в нем чувства товарищества…
Сначала я решила смириться с таким отношением. А потом подумала, что, как ни посмотри, на кону наша дружба. ДРУЖ-БА! Вот я и не утерпела, увязалась-таки за ними. Пусть это выглядит глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Как-никак нашей дружбе ого-го уже сколько лет! К тому же, если оставить их с выпивкой одних, ты, не дай бог, раньше времени появишься на свет. Что тогда?
Тебе ведь нужно родиться в 2002 году!
Ха-ха! Да-да. Я и сейчас пишу тебе в обнимку с рюмочкой. Письмо под алкогольными парами, назовем его так… Даже если я кажусь тебе полной дурой, ты уж потерпи.
С работы уволили, сижу дома, вот и утешаюсь как могу… Эх… ладно, разбогатев, я, так уж и быть, угощу тебя от души – отпразднуем мой выигрыш, сестренка!
Называй меня «тетя»! «Те-тя»!
Слушай, интересно, а в твоем мире мы еще друзья с Хёнчхолем? Или, став богачкой в 2002 году, я перережу связующую нить, как он когда-то выразился? Говорят, большие деньги сильно меняют людей…
Стоп.
Слушай, я тут подумала, а вдруг все это не случайно? То, что у нас одинаковые имена. Может, это я тебя так назвала? Разжившись миллионами, вручила энную сумму Хёнчхолю и заявила, мол, назови свою дочку моим именем. Ну, или как-то так…
М-да…
Ну и бред я несу…
Как бы там ни было, мама твоя – хороший человек. И папа – тоже. Ок? Не знаю, почему он держит в тайне все, что связано с мамой, но не хотелось бы, чтобы между ними случилось что-то плохое.
А! Кстати!
В тот день, когда мы вместе сидели в закусочной, я вспомнила, как ты расстраивалась, что у тебя нет ни одной маминой фотографии. Я сгоняла в магазин и купила одноразовый фотоаппарат.
Сегодня получила фотку.
Слева с рюмкой соджу в руке – это я, а рядом со мной – твоя мама.
Ну как? Красивая же?
А характер – еще лучше. У твоего папы, скажу я, губа не дура – он неплохо разбирается в женщинах.
27 марта 1998 года
Моей племяшке-милашке
35
Не тете, а онни
Все время, пока я читала твое письмо, и даже сейчас, когда пишу ответ, у меня руки дрожат. Во рту пересохло, в висках стучит, а сердце готово выпрыгнуть из груди.
Я долго вглядывалась в фотографию.
Онни, все очень странно!
Как объяснить, что на присланной тобой фотке оказалась эта женщина? Я имею в виду невесту отца.
Нет, не может быть. С чего это она вдруг стала моей мамой?
У меня в голове полнейший хаос, такое чувство, что я свихнулась. В памяти всплывают все ее странные намеки про то, что в конце концов я ее полюблю; предостережение не делать того, о чем в будущем пожалею; упоминание про письмо… Что же все это значило?
Но, онни, этого не может быть! Если она моя мама, то почему до сих пор скрывала это, а сейчас вновь выходит замуж за отца?
Я позвонила папе, чтобы он, наконец, все мне объяснил. Как обычно, когда он мне нужен, до него не дозвониться, и она не отвечает. У меня аж дыхание перехватывает, такое чувство, что умру от нехватки воздуха.
Она только что перезвонила. Видать, переполошилась после десятка моих звонков и сразу набрала…
– Вы – моя мама?
– Ты наконец решила принять меня в качестве мамы? Не думала, что это произойдет так быстро. И все же не проси меня прямо сейчас приступать к роли матери. До свадьбы я хочу еще понаслаждаться свободой.
– Мне сейчас не до шуток. Скажите прямо, вы на самом деле моя мама, которая меня родила?
Мой голос дрожал, и она, видимо, это заметила. Промолчав, наверное, целую минуту, она сказала:
– Что-то случилось?
– Нет. Я просто хочу знать правду.
– Никуда не уходи. Сейчас я приеду. Встретимся и поговорим.
Онни! Она едет ко мне.
