Переулок заканчивался там, где в кирпичную стену была вделана железная дверь с заклепками.
Над дверью от порыва ветра закачалась веревка, на которую было что-то нанизано.
Я прищурился в попытке рассмотреть, но стоило мне разглядеть, как я поморщилась.
– Это?..
– Зубы, – пробормотал Остер, отвечая прежде, чем я договорила.
– Человеческие зубы?
Остер приподнял бровь.
– Это цена за ложь Хенрику.
Он сжал руку в кулак, поднял ее в воздух и, еще раз оглянувшись через плечо на Паджа, постучал.
– Лучше подождать здесь, – объявил он, понизив голос.
Падж горько рассмеялся в ответ, покачав головой:
– Ни за что.
Уэст потянулся к поясу, готовый выхватить из-за спины нож. Пока мы стояли перед закрытой дверью, тишину нарушало только тихое капанье воды. А я не могла отвести взгляда от веревки с зубами.
Падж беспокойно постукивал по пряжке ремня, но Остер, казалось, был спокоен. Он в ожидании скрестил руки на груди и, когда защелка наконец скрипнула, даже не вздрогнул.
Дверь приоткрылась так, что за ней показалось лицо маленького мальчика. По его щеке тянулся глубокий шрам.
– Да? – Казалось, его больше раздражает, а не интересует причина нашего появления.
– Мне нужен Эзра, – решительно сказал Остер. – Скажи ему, что пришел Остер.
Глаза мальчика распахнулись, и он отшатнулся назад.
– Остер? – Он произнес имя так, словно за ним скрывалась целая история.
Остер промолчал и зашел в тускло освещенный проход, остальные проследовали за ним. Вдоль стены под масляными картинами в золотых рамах тянулся ряд крючков, на которых висели куртки и шляпы. Картины изображали море в разных стилях и цветах и смотрелись совершенно неуместно на потрескавшихся оштукатуренных стенах. Даже плитка под ногами расколота, только около недостающих кусочков сохранились витиеватые мозаичные узоры.
После напряженного молчания в коридоре раздались шаги мальчика. Он появился снова и жестом пригласил нас пройти в темноту. Остер последовал за ним без малейшего колебания, но я вытащила из-за пояса нож, держа его наготове. Мальчик провел нас за поворот, и теплый свет лампы осветил темноту впереди.
После дверного проема, на котором остались одни петли, появилась просторная прямоугольная комната. На стенах морщились обои рубинового цвета, местами на грязном полу проглядывали половицы из красного дерева. Большую часть пола покрывал плотный шерстяной ковер, окаймленный потертой бахромой.
Стоявший перед камином стол пустовал, но мальчик поровнял его и положил перо у правого края стола. Прежде чем он закончил, распахнулась дверь у дальней стены, и появился молодой человек, которого я видела у Голландии. Эзра.
Стоило ему войти в комнату, как его взгляд моментально нашел Остера.
– Да не может быть.
Остер тупо уставился на Эзру, прежде чем на его лице появилась улыбка.
Эзра обошел стол, распахнул объятия и, обняв Остера, похлопал его по спине. На его лицо натянулась маска, отличная от той, которую была при его встрече с Голландией. Однако мне показалось, что Паджа раздражала их сердечность. Он повел плечами так, будто хотел вонзить во что-то кулак.
Эзра не обратил на него внимания и, заговорив, наклонился ближе к Остеру:
– Пожалуй, не стоило его приводить. Хенрик придет с минуты на минуту.
– Ага, попробуй выдворить его, – пробормотал Остер.
Однако непринужденность Эзры исчезла, и он ощетинился, как только сосредоточил на мне взгляд. Он почти мгновенно узнал меня.
– Что она здесь делает?
– Она своя, – ответил Остер.
– Ты уверен? Я только что видел ее у Голландии.
– Уверен. – Остер положил руку на плечо Эзры. – Как ты?
Эзра с трудом оторвал от меня взгляд.
– Я в порядке, Ос.
Казалось, Остер не поверил ему и наклонился пониже, чтобы взглянуть в глаза Эзры.
– Все хорошо, – настаивал Эзра. – Со мной все хорошо.
Остер кивнул, принимая его ответ.
– У нас есть для тебя дело.
Эзра скептически посмотрел на него и подошел к столу.
– Какое дело?
– С которым ты точно справишься, – перебила я.
От моего голоса рука Эзры замерла на книге, лежащей перед ним. В свете лампы шрамы на его руках отливали серебром. Я достала из куртки подготовленный пергамент и, положив его перед ним, развернула свиток.
Глаза Эзры медленно изучили пергамент, расширяясь.
– Это что, шутка?
Позади него со стуком о стену распахнулась дверь, я вздрогнула и сделала шаг назад. В руке Уэста блеснул стальной клинок.
В проеме, засунув руку в карман кожаного передника, стоял пожилой мужчина. Кончики его усов были закручены вверх, волосы аккуратно зачесаны набок. Под кустистыми бровями засверкали бледно-голубые глаза, когда его взгляд переметнулся с меня на Паджа и наконец остановился на Остере.
– Ах, – протянул он, и его губы растянулись в широкой улыбке. Но в ней не хватало той теплоты, которая была у Эзры. – Тру сказал, что в гостиной сидит потерянная пташка Рот. Я ответил, что это просто невозможно. Что у моего племянника в жизни не хватило бы смелости заявиться сюда.
– Полагаю, ты ошибался, – бросил Остер, равнодушно встречаясь с ним взглядом.
– Похоже, ты привел и своего покровителя. – Хенрик посмотрел на Паджа. – Буду рад снова сломать ему нос. Может быть, на этот раз мы его выправим.
– Есть только один способ это выяснить! – прорычал Падж, делая шаг к нему.
Остер остановил Паджа, приложив ладонь к его груди, Хенрик рассмеялся и взял трубку с полки.
– Остер, я думал, ты покончил с Ротами.
– Так и есть. Но это не означает, что я не могу вести с ними дела.
Хенрик с любопытством приподнял бровь.
– Какие еще у тебя дела, которые бы нас заинтересовали?
Остер вздернул подбородок в сторону пергамента, лежащего на столе, отчего Хенрик взял его.
– Что за…
– Сможете сделать или нет? – рявкнул Остер.
– Конечно, сможем. Вопрос в том, какого черта нам это сдалось? – засмеялся Хенрик.
– Назови цену, – объявила я, готовая к торгам.
Хенрик прищурился, глядя на меня.
– Кого ты привел в мой дом, Остер? – Его тон намекал на грозящую опасность.
– Я Фейбл. Внучка Голландии. И я ищу мастера серебряных дел.
Хенрик посмотрел на меня свысока.
