– Мы в школе пишем сочинение о поэтах-битниках и хотели узнать, что у вас есть про них, – сказал Себастьян. – Ведь собрание Берга как раз им посвящено, не так ли?
– Совершенно верно, – ответил библиотекарь. – Можете считать, что вам повезло. У нас здесь действительно центр по изучению бит-поэзии, но боюсь, что вам придётся вначале получить допуск.
И он оценивающим взглядом окинул Себастьяна и Марию.
– Вообще-то мы собираем материалы о Джеке Керуаке, – уверенным тоном знатока объявила Мария.
– Ну, написанные им книги вы можете совершенно свободно получить в общем зале нашей библиотеки, – снисходительно сообщил библиотекарь.
– Нет-нет, нас интересуют частные собрания. Что-то уникальное. Редкие фотографии в том числе, – вставил Себастьян.
– Ну-у… – замялся библиотекарь. – Вообще-то наше собрание не рассчитано на дет… подростков. Материалы, о которых вы говорите, нужно специально заказывать в хранилище… Короче говоря, мы работаем в основном с учёными исследователями, и даже им приходится получать допуск…
«Неужели это тупик?» – подумала Мария, и тут её осенило.
– Покажи им фотографию на своём смартфоне, – сказала она Себастьяну, подталкивая его локтем.
Он достал мобильник, открыл на нём фотографию и поднёс её к лицу библиотекаря.
– Вот. Эту фотографию Джека Керуака и Алена Гинзберга мы нашли в клубе «Виллидж Авангард», – сказал Себастьян.
– А рядом с ними сидит миссис Фишер, которую я знаю лично, – добавила Мария.
– Фотография Керуака в «Авангарде»! – воскликнул библиотекарь. От былой надменности у него не осталось и следа. Он схватил телефон и изучал фотографию едва ли не со слезами на глазах.
– Да, в «Авангарде», – подтвердил Себастьян. – Сейчас мы пытаемся отыскать кое-что ценное для миссис Фишер, и это фото может оказаться нашей единственной зацепкой.
Библиотекарь поразмышлял немного, а затем сказал:
– Подождите здесь, я сейчас.
Это «сейчас» растянулось минут на десять, после чего библиотекарь появился вновь, на этот раз с картонной коробкой в руках.
– Идите за мной, ребята, – сказал он. – Я вам кое-что покажу и расскажу, только с одним условием – ничего руками не трогать!
Следом за библиотекарем они вошли в комнату для исследований и остановились возле стола с нависшей над ним мощной лампой. Библиотекарь надел нитяные перчатки, открыл крышку коробки и осторожно вытащил из неё старые чёрно-белые фотографии и пожелтевшие листы бумаги с напечатанным на них на машинке текстом, покрытым сверху густой правкой от руки. Он держал их так, словно это редкостные, сделанные из тончайшего стекла ёлочные игрушки, способные лопнуть и разлететься на мелкие осколки при первом же неосторожном прикосновении.
– Так вы говорите, что они были друзьями с миссис Фишер? – спросил библиотекарь.
Мария утвердительно кивнула.
– Честно признаюсь, что нам о ней ничего не известно, – продолжил библиотекарь. – Но у Джека было столько знакомых… Он и женат был три раза, если вы этого не знаете.
Тем временем библиотекарь продолжал вынимать из коробки всё новые и новые предметы – какие-то старые рисунки, похожие на наброски книжной обложки; большой, целиком исписанный мелким почерком бумажный свиток; новые фотографии; перечёркнутые и исправленные во многих местах рукописи.
– А что это за свиток? – спросил Себастьян.
Библиотекарь перестал вытаскивать из коробки свои сокровища и благоговейно развернул свиток, густо покрытый словами, написанными небрежным, неразборчивым почерком.
– Керуак творил в так называемой спонтанной манере, – с придыханием принялся объяснять библиотекарь. – Это когда писатель записывает подряд всё, что приходит ему в голову, все мысли подряд. Иными словами, переносит на бумагу поток своего сознания.
– То есть Керуак писал всё это, сам не зная, что именно он пишет? – переспросил Себастьян. Было заметно, что идея написания шедевров с помощью потока сознания произвела на него сильное впечатление.
– Ну-у… скорее это можно сравнить с джазовой импровизацией на заданную тему, – с легкой снисходительной улыбкой уточнил библиотекарь, бережно сворачивая свиток и возвращая его в коробку. – Ходят слухи, что существует целый ряд неизвестных доныне работ Керуака и других бит-поэтов, в том числе Аллена Гинзберга, и нам очень хотелось бы получить их для нашего собрания, но пока что наши поиски успехов не принесли, – он ещё раз посмотрел на фотографию Фишеров в компании поэтов. – Так вы сказали, что заходили в «Виллидж Авангард»? Что ж, вполне логично предположить, что Керуак и Гинзберг бывали там, ведь они считали, что их взгляды на творчество сродни взглядам джазовых музыкантов на музыку. Порой эти взгляды совпадают, порой расходятся, но когда совпадают, результат может получиться просто оглушительным.
– Но что могло быть общего у Керуака и Гинзберга с Фишерами? – спросила Мария.
– Этого я, к сожалению, сказать не могу, не знаю, – сокрушённо ответил библиотекарь.
– Ну а кто такой художник Джексон в этой шараде? – протянула ему свой листок Мария.
Библиотекарь развернул листок, внимательно прочитал его и ответил, улыбнувшись:
– Джексон Поллок, конечно же. Лидер так называемого абстрактного экспрессионизма. Как раз в то время он был в расцвете своих сил.
– А где мы можем увидеть его картины? – поинтересовался Себастьян.
– Увидеть его картины? – прищурил свой глаз библиотекарь. – В Музее современного искусства, например. Это недалеко. Как выйдете из нашей библиотеки, так сразу поверните налево, пройдёте десять кварталов на север, свернёте на Пятьдесят Третью улицу, а там уже сразу найдёте.
– Думаешь, нам надо пойти туда? – спросил Себастьян Марию, оттащив её немного в сторону.
– Другими словами, нашли ли мы здесь то, что ищем? По-моему, нет в этом собрании Берга никаких сокровищ, и вообще ничего, что имело бы отношение к миссис Фишер.
– Да, побили нас эти бит-поэты. Битники! С носом оставили.
Мария горестно вздохнула. «Авангард» вроде бы дал им новый ключ: миссис Фишер дружила с поэтами-битниками. Хорошо. Но в библиотеке не нашлось ничего связанного ни с самой миссис Фишер, ни с её сокровищем. Зато нарисовался музей. Ну что ж, может быть, там настоящий ключ отыщется? Среди картин Джексона Поллока?
– Думаю, что надо идти в музей, – сказала Мария. – Пошли?
* * *
В Музее современного искусства было тесно от посетителей. Группа пожилых людей толпилась возле кассы, возле туалетов плакал, надрывался ребёнок. На скамейках сидели молодые люди, по виду студенты или старшеклассники, с блокнотами для рисования в руках. Пока Мария и Себастьян стояли в очереди за билетами, мимо них то и дело проходили говорившие на разных языках туристы.
