– Найди сокр-ровище! – повторил Гудини.
Мария покачала головой, раздумывая над тем, каковы были истинные намерения Эдварда, когда он решил познакомить её с вдовой. Действительно ли он имел какую-то вещь, спрятанную в квартире миссис Фишер? Или сокровищем должно было стать само их знакомство? В таком случае Эдвард должен был много лет терпеливо дожидаться, когда, наконец, наступит благоприятный момент для этой встречи, которая дала его дочери…
А что она, собственно, дала? Да, теперь Мария познакомилась с джазом, бит-поэзией и абстрактной живописью. Может быть, это было целью Эдварда? Может быть, поэтому он такими загадками говорил о сокровище, упорно сводя Марию с миссис Фишер и Себастьяном?
А сокровище в том виде, в каком его принято представлять, – было ли оно вообще?
Нет. Теперь Мария была совершенно уверена, что не было никогда такого сокровища.
Мадам Фортуна протянула руку и принялась легко, почти нежно поглаживать затылок Марии, воркующим тоном приговаривая при этом:
– Ну же, думай, думай. В этой комнате должно быть что-то такое, что ты видела, – она скривила свои ярко накрашенные красной помадой губы, пытаясь выдавить на своём лице улыбку. Лучше бы она не пыталась этого делать, потому что с такой улыбкой стала ужасно похожа на вурдалака. – Посмотри внимательнее на эти картины, – указала гадалка рукой на стены гостиной. – За которой из них тайник с сокровищем? Ну же! – Мария продолжала молчать, и тогда её мачеха приказала мистеру Фоксу: – Переворачивай все картины одну за другой и ищи за ними сейф!
Мистер Фокс послушно приступил к работе – полетели на пол картины, фотографии в застеклённых рамках, и африканские маски полетели тоже.
– В этой комнате ничего нет! – с болью в голосе воскликнула миссис Фишер. – Я здесь больше шестидесяти лет прожила. Если бы мой покойный муж действительно что-нибудь спрятал, то непременно сказал бы мне, в этом я нисколько не сомневаюсь!
Миссис Фишер сделала ещё одну попытку избавиться от своих пут, но у неё опять ничего не вышло, конечно же.
Мария понимала, как больно было миссис Фишер смотреть на то, как обращаются с дорогими её сердцу вещами.
Вдове попытался помочь Себастьян, но и его мистер Фокс связал очень крепко. Со знанием дела, можно сказать, связал.
Мария перевела взгляд на свою мачеху и подумала о том, что, пожалуй, та права, по крайней мере, в одном: любил покойный Эдвард говорить загадками, очень любил, и потому каждую его строчку, даже каждое слово, можно толковать на сотни ладов.
Мария обвела взглядом гостиную, заставляя себя словно увидеть её заново, как в первый раз. И что она увидела? Пианино. В дальнем углу комнаты – большой, заваленный книгами обеденный стол. Диван. Рядом с ним заменявший столик сундучок, на котором они пили чай. Окно. С занавесками. Открытый проём, ведущий в коридор. Картины и маски на стенах. И большое, в полный рост, напольное зеркало.
Из-за дивана крадучись вылез Архимед, неслышно прошёл на мягких, полусогнутых лапах и исчез в коридоре.
Мария закрыла глаза и увидела картину, которую описал в своём последнем послании Эдвард. Она стоит перед зеркалом с котом на руках, а у неё за спиной отражаются миссис Фишер и Себастьян. И ярко светит предзакатное солнце в окно.
Мария медленно подошла к зеркалу, увидела в нём своё отражение, а за своей спиной сидящих на диване, связанных по рукам и ногам миссис Фишер и Себастьяна. Ещё дальше, на заднем плане, мелькал мистер Фокс, продолжая срывать со стен картины. А немного в сторонке стояла мадам Фортуна и поглаживала Гудини по его горбатому клюву. А в зеркале – отражения. Их двойники.
Так может быть, это зеркало назвал картиной в своём стихотворении Эдвард?
Мария попробовала толкнуть зеркало. Ничего не произошло.
Она постучала по стеклу – звук получился глухой и гулкий.
Мария огляделась вокруг, но того, что ей было нужно, не нашла и отправилась в прихожую. Взяла там с подставки тяжёлую вазу – греческую, кажется – и, покраснев от натуги, принесла её в гостиную. Встала перед зеркалом и с силой швырнула вазу в своё отражение.
Раздался грохот, звон, зеркало разлетелось на мелкие кусочки, осыпав осколками волосы Марии и пол у неё под ногами.
Все, кто был в гостиной, замерли.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от осколков, Мария открыла глаза и увидела перед собой чёрный прямоугольный проём в стене, из которого тянуло холодным ветерком.
Мистер Фокс бросил очередную картину, за которой искал сейф, и азартно потёр ладони.
Мадам Фортуна приподняла брови и улыбнулась.
Хлоп.
Хлоп.
Хлоп.
Медленно и равномерно хлопая в ладоши, она подошла к открывшемуся потайному проходу и сказала:
– Отличная работа, Мария. Отличная.
– Этот ход ведёт в подвал, – сказала миссис Фишер. – Мой муж пользовался им по работе, но закрыл, когда прогорело и перестало существовать его издательство.
Мадам Фортуна просунула голову в проход, затем осторожно сделала один шажок внутрь и приказала мистеру Фоксу:
– Оставайся здесь и присматривай за этими, – кивок в сторону миссис Фишер и Себастьяна. – А ты, Мария, пойдёшь со мной.
– Со мной, со мной, – повторил Гудини.
Конечно, Мария предпочла бы остаться со своими друзьями. Дело своё она сделала, шараду Эдварда разгадала, потайной ход нашла. Но она также понимала, что парадом сейчас командует её мачеха, а значит, спорить с ней бесполезно.
Мария оглянулась на пленников, и миссис Фишер кивнула ей в знак согласия.
– Иди, – поддержал вдову Себастьян. – Иди и обещай вернуться.
Мария глубоко вздохнула, просунула внутрь дыры одну свою ногу, затем вторую. Здесь её сразу же схватила за руку мадам Фортуна и жарко прошептала:
– Ты отлично справилась, Мария. Я всегда знала, что ты умная девочка. Почти как я.
Вслед за мачехой Мария шагнула в темноту. Воздух в потайном ходе был затхлым, застоявшимся, щекочущим нос. Марию переполняли противоположные чувства – огорчение и восторг. Вот уж не думала она никогда, что ей доведётся когда-нибудь найти настоящее сокровище, да ещё самой разгадать такую сложную загадку! Но с другой стороны, ей было печально оттого, что не таким ей виделся финал гонки за сокровищем, совсем не таким. Ведь это сокровище по праву должно принадлежать миссис Фишер, а не какой-то бойкой гадалке-аферистке!
Интересно, долго ли мачеха будет так цепко держать её за руку? У Марии уже вспотела ладонь и начинали неметь пальцы.
Противоречивые мысли теснились в голове Марии. С одной стороны, мадам Фортуна – независимо от того, была ли она её настоящей матерью или нет, вырастила Марию с младенчества. Так? Так.
