Хотели бы убить — нашли бы способ прикончить прямо на дворцовой площади, а значит, я нужна была своим похитителям живой.
Но у меня действительно имелся вопрос, который я хотела задать прямо сейчас.
— Когда мы встретимся, Амадин?
— Сокровище мое, тебе так не терпится узнать, как я выгляжу? — Пальцы его коснулись моего затылка, заскользили по шее, опустились между ключиц в ложбинку, запнувшись о вырез белой рубашки. — Не боишься?
— А я должна бояться? — Дыхание мое стало рваным, порывистым, что вынудило меня перехватить его руку.
Страх лишь на миг задел мою душу, но этого Амадину словно показалось мало. Дернув меня в сторону, фактически уронив себе на руку, он коснулся дыханием моих губ. Желтые глаза с узким вертикальным зрачком оказались максимально близко.
— Никогда, сокровище мое. — Короткий поцелуй задел лишь уголок моих вмиг высохших губ. — Я никогда не причиню тебе вреда ни словом, ни делом. — Второй уголок получил поцелуй, и я напрочь лишилась возможности дышать. Я видела только глаза, словно кроме них ничего больше не существовало. — Мы увидимся гораздо раньше, чем ты думаешь. Намного раньше.
Губы коснулись губ. Этот поцелуй неожиданно оказался для меня таким долгожданным, таким волнующим. Ладони сами собой скользнули по груди Амадина. Наверное, это была неосознанная попытка протеста, тот самый страх, что существовал где-то глубоко-глубоко, но я в то же мгновение отдернула пальцы.
Потому что не ожидала, что мужчина окажется без рубашки. Больше того, я однозначно нащупала шрам, что длинными тонкими полосками пересекал его грудь.
Поцелуй прервался не по моей воле. И даже не по воле Амадина. Просто пришло то самое время — очнуться.
Приходила в себя тяжело. Где-то совсем рядом монотонно капала вода, ударяя по нервам. Во рту было сухо и противно, будто я лизнула мокрый металл.
Приоткрыв веки, тут же зажмурилась, испытав боль. Глаза заслезились, хотя из источников света в небольшом помещении имелся лишь тусклый светляк, который летал под потолком.
Проморгавшись, я медленно села и растерла озябшие плечи ладонями. Кто-то забрал мой плащ, а вместе с ним и мантию огневиков, оставив меня только в кофте, брюках и ботинках. А холодно здесь было, как на улице. Пол оказался каменным, как и стены.
Пустая бочка, сгнившие деревяшки, разбросанная солома. Поднявшись на ноги, я осмотрелась, но не нашла ничего путного. Железная дверь была заперта с той стороны, а просунуть что-то в щель между створкой и косяком не представлялось возможным.
Неужели Лугстар-старший был настолько глуп, чтобы похитить меня? Сделай он это раньше, и никто не стал бы меня искать, но сейчас? Исчезновение наследной дайны однозначно заметят.
Только дожидаться спасения я не собиралась. Смастерив клинок, тонкий, будто игла, я попыталась вскрыть замок изнутри, но успехом это дело не увенчалось. У меня просто не было опыта во взломах.
— Давай-ка, Олли, встретим нашего гостя с распростертыми объятиями, — мысленно призвала я водную хиксу.
Кольцо на моем пальце потеплело, отреагировав. Потянувшись, фигурка голубого волка спрыгнула с моего пальца, чтобы приземлиться уже в своем истинном размере, занимая собой большую часть помещения.
Сонно зевнув, она потянулась, пригибая голову и выпячивая мохнато-хвостатую попу, словно кланяясь мне. Взгляд ее при этом оставался недоуменным.
— Сама удивлена, — пожала я плечами, пристраиваясь у теплого мохнатого бока.
Нет, внутренний огонь и так не позволил бы мне окончательно замерзнуть, но хикса была еще и мягкой, чего нельзя было сказать о каменном поле.
В ожидании Лугстара-старшего я даже успела задремать. Переместиться обратно в Академию Проклятых я могла в любое мгновение, использовав артефакт, который раздобыл для меня астарий Гебби, но мне хотелось посмотреть мужчине в глаза.
Я желала увидеть его лицо в тот миг, когда он осознает, что проиграл и на этот раз. Когда он поймет, что со мной ему не совладать. Да, мне не хватало опыта, но зато магии у меня было в достатке.
На самом деле я еще не думала, что буду делать с отцом Ио дальше. Мои угрозы не то чтобы являлись пустыми, но на данный момент гораздо больше он был необходим мне на свободе.
Естий до сих пор не знал о том, что его супруга жива, и раскрывать этот секрет до беседы с женщиной у меня намерений не было. Я хотела узнать ее мнение на этот счет. И пусть сейчас благодаря артефакту Истола и с его же помощью я без проблем могла найти местонахождение своей матери, перепрятывать ее сейчас мне было попросту некуда.
Своей крышей над головой я так и не обзавелась.
Хикса встрепенулась, повела ушами. Еще через мгновение кто-то по ту сторону двери начал отпирать замок. Цепи лязгнули раз, другой, но, когда дверь открылась, я так и не нашлась что сказать.
Потому что за дверью обнаружился не Лугстар-старший. Там находилась та, кого я просто не ожидала увидеть.
— По глазам вижу, что удивлена. Кого-то другого желала узреть на моем месте?
— А это сейчас уже не имеет значения. Известно ли вам, что я являюсь наследной дайной этих земель? — спокойно уточнила я, глядя на женщину в упор.
В ее руках, словно выбранная под цвет платья, искрилась ярко-голубая сетка, но предназначена она была явно не для меня. Такой по обыкновению ловили магических существ, на время лишая их сознания, а значит, и возможности нападать.
— Запугать решила? Не выйдет! — отчего-то разозлилась моя похитительница.
— Что вы, глеция Арвигдаль? Я просто пытаюсь понять, что именно подвигло вас на собственную смерть. Но вы ведь мне сейчас расскажете, не так ли?
Глеция Пантия Арвигдаль, преподавательница по бытовой магии, однозначно была недовольна моей язвительностью. Это демонстрировали ее поджатые губы, седые локоны, что дрожали вместе с ней.
Сжав кулаки, будучи натянутой словно струна, она пристально следила за моей хиксой, чтобы в случае чего не пропустить нападения. Ее женщина боялась больше, чем меня, что в какой-то степени даже было оправданно.
Моральными терзаниями Олли, в отличие от меня, себя не ограничивала.
— Волка своего убери, — потребовала седовласая женщина.
— Или что, глеция Арвигдаль? Вы не в том положении, чтобы приказывать. Вы даже моргнуть не успеете, как я обращу вас в пепел. Выкладывайте, что вам от меня понадобилось.
Дернись сейчас эта «старуха», что в двадцать восемь по глупости разом потеряла и красоту свою, и молодость, попытайся применить ко мне магию, и я бы не призвала огонь. Что бы ни говорила, а причинить реальный вред, смертельный я была не способна, но женщину, конечно, обезоружила бы.
Однако вместо того, чтобы поведать мне причину моего похищения да вынести требования, преподавательница внезапно безмолвно заплакала, затряслась сильнее и рухнула на пол, словно ноги ее подкосились, перестали держать.
