Участок вспыхнул, естий пошатнулся, а я спокойно перешла с одного круга на другой, попутно втягивая в себя излишки темного дара.
Теперь настала очередь огня.
Процедура повторилась с точностью. Ощутив в своем сердце пламя, огонь, что растекался под кожей, желая вырваться и спалить все вокруг к демонам, я направила его себе под ноги тонкими струйками. Выемки принимали пламя неохотно, и тогда я изменила его структуру, сделав подобием лавы.
Вторая четверть круга вспыхнула еще сильнее, на миг ослепляя золотом, обдавая мое лицо жаром. К третьему камню я перешла с куда большей уверенностью.
Стихия воды, по сути, не являлась прямой частью меня. Я не управляла ею так, как другими элементами магии. Полученная от меня энергия сначала вытягивалась Олли, напитывая ее, как еда и вода напитывает любое живое существо, и лишь затем преобразовывалась в магическую структуру, в стихию, которой я управляла через хиксу.
Дав водной волчице команду выпустить чары, я ограничила поток до нескольких струек, исходящих из пальцев. Прозрачная субстанция быстро заполнила желоба, прокатилась по ним до стены и поднялась вверх, собираясь в третьей четверти круга.
Камень вспыхнул голубым сиянием, а я занялась последним кругом.
Я сама не понимала, как управлять даром влияния. Он всегда проявлял себя сам, приходил на самом пике, активировался, подбрасывая мне образы, которые сводили с ума. Да, я еще ни разу не прибегала к этим чарам обдуманно, осознанно, но этот день все же должен был настать.
Так почему не сегодня?
Закрыв веки, я постаралась максимально сконцентрироваться, сжаться. Представила, что я единая сфера, сосуд, доверху наполненный магией. Энергия звенела во мне, а вместе с ней дрожала и я, теряя связь с реальностью, проваливаясь в густое облако, чтобы оказаться в отражении этого мира, на его изнанке, которой мне удавалось если не управлять, то как минимум стать его частью.
Здесь мне не требовалось дышать. Я была самим воздухом, каждым деревом, солнцем и луной, что освещали все земли без остатка. Все и даже те, что все сильнее умирали с каждой секундой. Их поглощала чернота, мертвецкий холод, который расстилался, пожирая все вокруг. Чем больше его становилось, тем сильнее ощущался его голод, тем четче я могла рассмотреть происходящее.
Сотни, тысячи, десятки тысяч мертвецов единой армией, как единым организмом, беспрестанно шли ночью и днем, забирая города и деревни, селения и целые столицы. За каждым из них стояла такая сила, какой мне еще не приходилось ощущать. Не одна и не две ядовито-зеленые нити тянулись от них на много миль назад, но увидеть некромантов, управляющих ими, у меня не получилось.
Стоило мне рвануть вперед, как меня выбросило обратно — в зал, где каменный круг на стене полыхал черным, кроваво-золотым, голубым и розовым. Каждая четверть светилась так ярко, что через миг у меня заболели глаза…
— Чашу! Наполни чашу кровью! — ворвался в тяжелую, давящую тишину хриплый голос естийя.
Взглянув на него заторможенно, каждым миллиметром тела ощущая скопившуюся в этом зале энергию, я сделала шаг и почувствовала, как во все стороны от меня разошлась, завибрировала магия. Ее было так много, что она вполне могла бы не оставить от этого дворца, от столицы ни единого камешка.
Единственное, что не давало ей это сделать, — это я. Я была той стеной, что сдерживала чары, не давая им вырваться за пределы зала.
Остановившись у серой каменной чаши, я уколола палец об острый выступ, что находился в самом ее центре и напоминал жало. Густая капля крови тут же набухла на подушечке и сорвалась вниз, скатилась по жалу в самую сердцевину чаши. Посмотрев в середину настенного круга, я до боли закусила губу, ожидая изменений, но…
То, чего так жадно ждал естий, так и не случилось. Пустота на стене никак не изменилась, а чаша под моими руками неожиданно почернела.
С непониманием обратив взор на мужчину, я внезапно нашла на его лице даже не злость — чистейшую ярость.
— Ты не дочь Амбер и Браушта! Ты вообще не Эллес! — процедил он, поднимая руки перед собой.
Глупой я не была. У меня имелась всего секунда, чтобы понять, что сейчас на меня направят удар. Какой? Что именно собирался сделать повелитель? Я не знала, но очень хорошо осознавала, что, если я сейчас потеряю контроль над магией хотя бы на миг, Абтгейц, а то и весь Страдсбурн не устоит.
Тысячи, десятки тысяч жизней унесет моя магия за раз, и… Неужели я видела будущее? Неужели это я создала всех тех умертвий?
Но никто из нас так и не успел ничего предпринять.
На моих глазах естийю этих земель перерезали горло.
Я отстраненно наблюдала за тем, как он ошеломленно падает на колени. Случившееся доходило до меня слишком медленно, но в тот самый момент, когда за спиной поверженного властителя оказался Берни, реальность словно вновь набрала скорость.
Магия — мне следовало от нее избавиться прямо сейчас, но выпустить ее в никуда я не могла. Зато отлично умела подавлять, впитывать в себя, будь то чужие чары или моя собственная сила. Только последствия…
Глоток за глотком, поток за потоком, нить за нитью. Мне казалось, что прошло слишком много времени, прежде чем каменный круг на стене окончательно угас, а магия перестала витать в воздухе, но на самом деле прошло не больше мгновения.
Мгновения, за которое я обессиленно упала на колени, борясь с невыносимой головной болью, что собиралась надолго забрать меня в беспамятство. Однажды рядом с Ионтином я уже теряла сознание из-за того, что впитала в себя слишком много силы, но конкретно сейчас позволить себе такую роскошь, как обморок, не могла.
На каменном полу по-прежнему в луже крови лежал мертвый естий, а над ним все так же стоял вооруженный кинжалом Берни. Мой Берни, которого я знала слишком давно и…
Выходит, не знала совершенно.
Как минимум я не знала о том, что он работал во дворце слугой. Об этом прямо говорил его наряд — длинная светло-желтая ливрея, кружевной платок на шее и штаны длиною лишь до колен.
— Так и знал, что ты без меня в какую-нибудь историю ввяжешься, — произнес мой друг, вытирая кровь на кинжале белым платком, который достал из кармана. — А теперь кричи.
— Берни… — прошептала я, абсолютно не веря ни своим ушам, ни глазам.
— Зови на помощь, Лиция, или я и тебе глотку перережу, — пригрозил он, сверкнув темными очами.
Высокий, худой, черноволосый — это точно был мой Берни… Берни, который только что подписал себе смертный приговор, потому что стоит мне закричать — и его поймают и казнят; стоит нам выждать еще некоторое время — и итог будет тот же, плачевный для нас обоих, ведь я не наследная дайна этих земель.
Я никто, ошибка, случайно затесавшаяся в чужие расчеты.
— Лиция, зови, — почти прорычал парень, хватая меня за руку, до боли дергая на себя, чтобы прижать к себе спиной и приставить к моей шее кинжал. — Иначе в смерти старого козла обвинят тебя, ведь я сбегу в любом случае. Подумай о том, что ты теперь можешь сделать. О том, что ты не наследная дайна, знаем только ты и я. Ты можешь изменить этот мир, слышишь? Теперь все в твоих руках.
