Бросаю автоматчика, выбрасываю всю незадействованную энергию в энергетический щит и змейкой мчусь к последнему невредимому. Ухожу влево, вправо, делаю обманные движения. Наёмник водит за мной мушку и жмёт на спуск. Патронов в обойме остаётся пять. Три улетают мимо, а два других хоть и пробивают энергетический щит, но углубляются в тело всего-ничего.
Наёмник отбрасывает разряженный пистолет в сторону, выставляет ответный энергетический щит и встаёт в боевую стойку. Вскидывает руки, прижимает локти к корпусу. Приготавливается, словно боксёр, ожидающий гонга. Но зачем? Приблизившись на расстояние пары шагов, я замедляюсь, но то — обманный трюк. Делаю два медленных шага, театрально выбрасываю в воздух руки, а в следующий миг взрываюсь с выставленным коленом.
Не исключено, что когда-нибудь я пойму, что такое материя. Посмотрю на неё не просто, как на энергетический усилитель тела, а пойму её тайну. Открою секрет творения и узнаю историю подселения в человеческое тело. Ведь сомневаться не приходилось. Материя — это не магическое творение, по крайней мере в привычном понятии.
Как алхимику мне было довольно легко воспринимать её на уровне науки. В комбинации с телом я представлял её гидравлической жидкостью или чем-то похожим, которая при правильном приложении давления многократно усиливала передающую мощность.
Не являлась же она структурой, которой я её себе представлял? Едва ли у меня в лёгких лежала такая многоногая светящаяся каракатица. Как бы я с ней дышал? Из этого следовало, что материя не осязаема в обычном представлении. Несмотря на это, я мог поклясться, что она хрустнула в груди у наёмника.
Прыжок с вытянутым коленом точно в центр его оранжевой структуры убил мгновенно. Скорее всего, так отыграло моё воображение. Но я слышал, как его структура ломается и рушится, будто подорванный дом. Он сделал шаг назад и, словно кит, которые выпускает из сопел фонтаны воды, выпустил из ноздрей чёрную кровь.
Вторичная характеристика рукопашный бой повышена до — 11;
Общий объём материи увеличен до — 13,3 относительных единиц.
От дома раздались хлопки выстрелов. Наёмник, которого я нашпиговал из автомата, ещё держался. Дополз до убитого автоматчика, вытащил у него из кобуры пистолет и стрелял. Его ослабленную руку трясло и колбасило. Кучностью и близко не пахло. Одна пуля уходила правее, другая — вздымала песочный фонтан прямо перед его носом, третья — взмывала в небо.
Из каменной руки убитого я выхватил пистолет, отыскал под курткой запасную обойму и не спеша перезарядился. Вскинул ствол, замер, нажал на спуск. Тот наёмник убил Шустрика выстрелом в голову, я отплатил ему тем же. Ядро вошло в глаз и застряло в голове.
Действия зелий закончились, и я почувствовал усталость, смазанную болью. Хромая на правую ногу, которая стала целью сразу для четырёх пуль, я поплёлся к забору. Склонился над Шустриком, рассчитывая услышать последние слова или что-то сказать самому, но было уже слишком поздно. Поправил его разбросанные руки и закрыл глаза. Он умер.
Рык двигателей я различил ещё минуту назад, а теперь чёрные внедорожники выстраивались шеренгой напротив ранчо.
Оставляя за собой кровавую дорожку, я иду к дому. Если бы материя не занималась починкой плоти, я бы сосчитал врагов и затылком, а так пришлось оборачиваться. Десять. Два жёлтых, пять оранжевых, два красных и один бордовый.
В подсумке у меня осталось два зелья: боёвка и восполнение энергии. Выпиваю оба и останавливаюсь на полпути к дому Литейщика, потому как чувствую десяток прицелов на своей спине. Вскидываю пистолет и стреляю в небо:
— Стоять! Пусть только кто-нибудь сделает шаг, и я грохнул Стекловара Микки!
— Кидай ствол! — дальше всех вышел главарь наёмников с бордовой материей.
— Запрыгивайте в свои каталки и валите нахрен отсюда! — крикнул я и отпустил пистолет. Устала рука. — Хочешь проверить, кто из нас доберётся до него первым?!
— Не приплетай сюда Литейщика! — главарь прикрыл рукой рот и сказал что-то в наушник. Бойцы оживились. — Мы стоим на месте, но и ты не рыпайся! Ещё шаг, начнём палить!
До двери дома было не больше десяти метров. Полторы секунды, и я внутри. Даже если они все одновременно нажмут на курки, я впитаю, но выживу. Должен выжить.
— Всё, пацан, ты опоздал! — вырвал меня из размышлений голос главаря.
Повернувшись к дому, я увидел наёмника. Он стоял спиной к двери и светил красной материей.
Путь к отступлению отрезан, деваться больше не куда. Но и сдаваться — это не для меня…
Удобнее перехватываю пистолетную рукоятку и вполоборота поворачиваюсь к наёмнику в двери. Перекрёстным огнём они за одну секунду превратят меня в дуршлаг, но лучше уж так, чем… Боковым зрением вижу, как главарь вскидывает руку — отдаёт приказ «огонь!», но автоматная очередь раздаётся раньше, чем главарь её опускает.
Лицо наёмника в дверях бугрится ранами и сочится кровавыми дырами. Он дёргается и замертво падает перед входом. Из-за его спины показывается Стекловар Микки.
Литейщик вышел на улицу, подставляя солнечному свету два усиленных автомата — по одному в каждой руке.
— Валите нахрен с моего ранчо! — крикнул Микки и зажал курки.
Насколько мне было известно, в природе не существовало автоматов, стреляющих ядрами. Любое высокоскорострельное оружие развалилось бы на куски уже после короткой очереди. Чем тогда стрелял Микки? Неизвестно, но точно не обычными пулями. Похоже, у Микки нашлось лишнее время, чтобы изготовить для себя боекомплект по своему рецепту.
Я упал на землю, наёмники попрятались за машины. Оглушающая канонада ударила по перепонкам. Машины тряслись и раскачивались, будто их трясло на ухабах. Пули прошивали металл насквозь и ранили наёмников. Прозвучали ответные выстрелы, которые прервались оглушающем воем главаря:
— В ЛИТЕЙЩИКА НЕ СТРЕЛЯТЬ!
Выстрелы в сторону дома прекратились, но было поздно. Стекловар Микки сжав зубы давил на курки, но его стволы поднимались всё выше и выше, а колени сгибались под собственным весом. На прожжённой и чумазой робе зияли четыре дыры, вокруг которых расползались тёмные пятная.
Срываюсь и мчусь к Микки. Ловлю пару пуль в спину, подхватываю литейщика и втаскиваю в дом. Обессиленный Микки теряет оружие, я подхватываю автомат и стреляю за спину, пока ноги тащат нас обоих глубже в дом. Что дальше?
— Отнеси меня в литейку! — словно услышав мой вопрос, подсказал Литейщик.
За спиной слышатся выстрелы. Нерешительные, проверочные. Выстрелы предназначены, чтобы припугнуть, потому как наёмники боятся добить и так тяжелого Микки.
Затаскиваю Стекловара в литейку и запираю на засов тяжёлую железную дверь. Микки подтаскивает себя к стене и показывает рукой на железные пластины. Понимаю без слов. По краям двери приварены ушки, куда идеально входят пластины. Пять быстрых движений и обычная металлическая дверь превращается в добротную баррикаду.
