Нет, я не думаю, что сразу двое, но… я вообще не хочу думать, что они воспользовались ситуацией. Она ведь из их круга, и они были знакомы до этого дня, они не могли…
А ноги ведут уже на второй этаж.
И даже когда я убеждаю себя в том, что я просто накручиваю, что они не могли, что на самом деле все не так, как рисует мое воображение, меня начинает трясти так, что клацают зубы. Открываю дверь за дверью. В одной из пустующих комнат подхватываю зачем-то бутылку шампанского и продолжаю дальше идти уже с ней.
Сколько здесь комнат… как же их много…
Иду. Открываю одну за другой и иду.
Один раз приходится извиниться: там все в процессе, довольно активном, может быть, никто даже не заметил вторжения.
А вот у этой двери останавливаюсь в нерешительности. Почему-то очень боюсь, что она заперта, и тогда…
Сердце колотится так, что, когда я толкаю дверь и она с грохотом ударяется о стену, я этого не слышу. Застываю. Не понимая, что вижу. Почему-то я различаю только знакомую красную туфельку, которая стоит как-то криво у огромной кровати.
А потом смотрю на кровать…
– Настя… – выдыхаю испуганно.
Потому что я действительно вижу ее: глаза закрыты, помада смазана, руки закинуты за голову, одна нога согнута, вторая просто отодвинута в сторону. Лиф платья стянут вниз, обнажая правую грудь.
Но она в одежде.
Можно считать, что в одежде, а это главное. Как и то, что Сергей и Артем, которые вальяжно разлеглись по обе стороны от нее, тоже еще до конца не разделись.
– Настя! – зову ее громче.
Не отвечает, не реагирует. Она не была так сильно пьяна, когда уходила. Взгляд выхватывает ее сумочку, которая свисает с тумбочки, два практически полных бокала, едва начатую бутылку…
– Захотела присоединиться? – слышу насмешливый голос с кровати.
Мне без разницы, кто это говорит. Они просто два отморозка. Два отморозка, которые или подпоили ее, или захотели воспользоваться ситуацией, причем оба. Меня тошнит только оттого, что я в одной комнате с ними.
И я так злюсь, что даже не различаю их. Одинаковые. Они одинаковые. Просто мерзкие твари, которые даже сейчас, когда я застала их, пытаются задрать платье на Насте повыше.
– Пошли вон! – цежу с ненавистью, которая их не пугает.
Не пугает ровно до тех пор, пока я не поднимаю бутылку вверх – так, будто в моих руках бита.
– Пошли вон!!! – ору так, что в горле начинает саднить.
А самое интересное не то, что они поднимаются и медленно, похабно усмехаясь, направляются к выходу. А то, что никто в этом чертовом доме не услышал моего крика. Или все сделали вид, что не услышали его.
– Она сама хотела развлечься, – бросает Сергей, равняясь со мной.
И улыбается, глядя в глаза.
Он улыбается, а я понимаю, что допустила ошибку, в ту же секунду, когда он прижимает меня к косяку двери и пытается втащить в комнату. Двор, дружба с мальчиками, несколько уроков дзюдо еще в подростковом возрасте – не знаю, что именно помогает не растеряться. Я пробую все. Бью в пах, не жалея. Со всей дури ударяю острым каблуком ему по ноге и давлю, давлю, пока он воет, а потом сам не выпихивается из комнаты.
– Все-все, – когда я покрепче сжимаю бутылку, примирительно бормочет Артем. – Понятно, что ты развлечься не хочешь.
И выходит из комнаты, застегивая рубашку.
А я хлопаю дверью, нащупываю хлипкий замок и, сжимая бутылку, опускаюсь на пол. Меня колотит от ужаса и омерзения. Хочется уехать отсюда скорее, отмыться, забыть знакомство с высшим светом как страшный сон. В подворотне иногда как-то честнее: там хотя бы знаешь, чего можно ждать.
А здесь… отдохнули… повеселились…
Заставляю себя подняться. Дрожать, сидя у двери, – вариант не из лучших. Пытаюсь привести Настю в чувство – стонет, пытается проснуться, но получается слабо. Хорошо, что в этой комнате есть ванная, – набираю воду в бокал, возвращаюсь и опрыскиваю подругу. Несколько раз, потому что действительно помогает: постепенно приходит в себя. Но ее хватает только на то, чтобы понять, что это я, и выдавить:
– Тебе пиздец.
– Спасибо, дорогая подруга, – ворчу я.
Чтобы немного передохнуть, сажусь на кровать, начинаю искать в телефоне номер такси.
За спиной слышится сдавленный смешок, возня, а потом снова голос Насти:
– Мой телефон… Позвони… Набери его…
– Макса?
Качает головой, тяжело вздыхает, снова закрывает глаза.
Так, ладно. Решаю взять ее телефон и дать ей – пусть сама звонит кому хочет. Но когда я вновь приближаюсь к кровати, Настя уже крепко спит.
Ох ты…
Даже если вызвать такси, вряд ли водитель захочет ее нести. Да у меня и денег столько с собой нет. А просить кого-то из гостей вечеринки…
Кручу в руках телефон Насти, а потом решаю просмотреть ее контакты. Может, все-таки позвонить ее Максу? Ну расстались, подумаешь. Мужчины любят спасать девушек в беде. Может, он даже обрадуется.
Но я не успеваю найти его номер, потому что замечаю список последних вызовов, и один из абонентов именно тот, которому Настя просила меня позвонить.
Как я его узнаю?
Легко.
Он так и забит: «Тебе пиздец».
Все же нужно было внять этому предупреждению.
А я нажимаю на вызов.
Глава 5. Анита, прошлое, 8 лет назад
Я совершенно не представляю, что говорить и как обращаться к этому абоненту, не успеваю придумать, когда всего после двух гудков он неожиданно отвечает:
– Да?
Голос настолько резкий и недовольный, что я еще больше теряюсь.
– Где ты? – звучит новый вопрос.
Не более дружелюбно, чем раньше, поэтому у меня мелькает сомнение, что позвонить этому абоненту было разумным решением. Но сегодня, видимо, день такой: все против логики. И наша поездка сюда, и то, что двое на первый взгляд адекватных ребят оказались с Настей в одной кровати, и то, что я не сбрасываю звонок, а все-таки отвечаю, хотя от голоса мужчины мне хочется съежиться.
– Добрый день. Настя попросила, чтобы я вас набрала…
– Где она? Почему звонишь ты?
– Она спит, – обернувшись к подруге и убедившись, что это действительно так, отвечаю уже уверенней. – Мы приехали на вечеринку к Воронову… Имени его я не знаю. Не знаю, почему Настя просила набрать именно вас. Извините, если зря беспокою, и…
Я слышу тяжелый вздох, какой-то треск, будто с силой захлопывается дверь, а потом отрывистое обещание:
– Я скоро буду.
