Он бы и рад лежать здесь в полном одиночестве с закрытыми глазами, слушать вибрирующую в нём чёрную дыру и тихо тлеть дальше, как он возможно всегда и делал после работы в своей холостяцкой берлоге под психоделические напевы Пинк Флойд и двойную дозу двадцатипятилетнего Macallan-а.
– Он даже более, чем нормальный и намного нормальней всех нас вместе взятых. Просто немного не в себе. – подобной характеристики в мою сторону от родного брателлы в присутствии сразу двоих незнакомых мне особей женского пола (вторая благоразумно отступила в противоположный угол палаты) я совершенно не ожидал.
Да и какого, спрашивается, лысого хера ему приспичило объяснять своей временной помощнице, кто я вообще такой. Прямо как у Кэрролла «Знакомьтесь! Пудинг, это Алиса. Алиса, это Пудинг. Унесите пудинг!»
– И, нет, Влад! – следующий прямолинейный взгляд уставших от полной безысходности глаз был перенаправлен в моё недовольное лицо. – Ты никого не уволил. И, будь добр, отпусти девушку. Если так сильно хочется, можешь взять в свои заложники меня.
Карл даже приподнял над животом свободную от проводов руку, словно приглашая данным жестом воспользоваться его искренним и вполне себе серьёзным предложением.
– С какой стати ты начал что-то делать за моей спиной, заменять кого-то и перебивать мои личные решения?
– С той самой, что это мне решать, кого мне брать в помощники или редакторы издательства. Ты возглавляешь финансовый отдел, Влад, как ты мне уже этим утром, между прочим, напомнил.
– А ещё владею с тобой равной долей контрольного пакета акций издательства, а, значит, равными правами и руководящими обязательствами.
– Может тогда позвоним отцу и другим акционерам и узнаем, хотят ли они поддержать твоё решение касательно увольнения Анны Блэр? Проведём онлайн-голосование, взвесим все за и против.
– Какого чёрта, Карл! – в этот раз голоса я повышать не стал, лишь возмущённо или мало что понимая прищурившись и пытаясь по абсолютно апатичному лицу брата узнать, что тут на самом деле происходит. – Какого чёрта тут происходит? Вначале эта твоя Анна, а теперь ещё и это!..
Я снова повёл правой рукой, в которой продолжал держать обмякшую от полного бессилия ладошку своей притихшей заложницы, вроде как демонстрируя наглядно свою правоту. И снова стоявшая рядом жертва вынужденно возвела глаза к потолку, выдохнув из лёгких с показательным шумом невысказанное вслух негодование. После чего я, естественно, так на неё и не взглянул.
– Ты что, и вправду пытался протаранить перила моста или как-то через них перемахнуть, забыв, что ты сидишь не за рулём бронированного бэтмобиля? До какой скорости ты тогда разогнался? И что, мать твою, в тот момент на тебя нашло?
Он мог до этого говорить что угодно и даже поддевать словами об отце, который всегда встанет на его сторону, но вот обмануть меня… Этого ему ещё никогда не удавалось.
– Просто решил погонять по пустым улицам и снять напряжение. Или ты так бесишься, что я не пригласил тебя сделать это вместе наперегонки? Прости, но я не смог до тебя дозвониться. И в мои планы не входило превращаться вместе с машиной в груду металлолома. Какая-то… дура выскочила откуда-то на мосту прямо под колёса, вот я… и свернул слишком резко.
– Если она такая дура, мог бы не сворачивать. Был бы сейчас хотя бы целым, а вот ей, судя по всему, благодарить тебя теперь точно не за что.
– Не гони, Влад. Ты бы сделал на моём месте то же самое.
Сейчас не та ситуация и не то время, чтобы спорить о том, как бы я поступил на месте Карла. Меня куда больше волновало то, как он врал мне в этот раз. Или почти не врал. В этом он весь и был – сплошные противоречия и жёсткий нейтралитет на пути у любых вопросов. Ни то и ни сё. Ни холодное и ни горячее. Поскольку он и живёт, пока ещё может дышать, мыслить и даже что-то при этом делать. Вот и гоняет раз-два в полгода по заброшенным районам города, чтобы вроде как вспомнить каково это – чувствовать в жилах кипящую с адреналином кровь и себя прежнего. Ну, а если вдруг повезёт…
Сегодня ему определённо не повезло. Даже дура на мосту не помогла.
– Нет, мой дорогой. Я бы её объехал, в лучшем случае. Врезаться при этом в стены или каменные перила не обязательно.
– Прошу прощения! – специально или действительно вдруг некстати осмелев, в нашу семейную дискуссию вдруг решил встрять никем не замечаемый до этого четвёртый участник в больничном халатике. – Но время для посещений уже давно закончилось. Будет лучше, если вы вернётесь сюда уже завтра, по установленному для этого графику.
Я бы мог смирить эту ни к месту расхрабрившуюся сестричку не в меру убедительным взглядом, но, похоже, Карл был тысячу раз прав. Я до сих пор был не в себе и не испытывал никакого должного восторга от данной ипостаси.
Меня до сих пор колотило изнутри, точнее, распирало от гуляющих по венам и артериям высоковольтных разрядов тока. Порой даже чудилось, как трещит на мне моя одежда от статического напряжения, встают дыбом волосы по всему телу (и на макушке тоже) и гудят нервы вместе с телом, подобно трансформатору. Вот только убить смертельной электрической дугой или молнией мне так сегодня никого и не удалось. Хотя… Разве уже глубокая ночь или даже вечер?
– Давай договорим уже завтра, а, Влад? Когда ты уже хоть немного остынешь и соберёшь себя в кулак. Я жив, относительно здоров и собираюсь таковым оставаться всю последующую неделю. И хватит держать Анну. Она тебе ничего не должна. Впрочем, как и я.
– А уж это мне решать самому. Не обессудь, бро. Ты сейчас не боец и на спасителя тянешь с о-очень большой натяжкой. И, да, сам виноват…
Считайте это вышедшим из-под жёсткого контроля эгоцентризмом, зашкаливающим безумием или выбравшимся на волю дико оголодавшим мистером Хайдом. Но, похоже, всё, что за сегодня успело со мной произойти теперь выходило боком для тех, кто так некстати попал под мою горячую руку. Да, да! Этим кем-то был никто иной, как Анна Блэр! Едва ли ведьма, но ещё далеко не факт.
Не помню, что я бросил брату на прощанье через плечо и у выхода из палаты, но явно что-то лишённое искреннего сочувствия. А вот как вытащил за собой уже почти уставшую от вынужденного заточения Серую Шапочку – это почему-то засело в памяти надолго и по ощущениям очень даже чётко.
– Да что вы творите! Отпустите меня! Куда вы меня тащите! Вы совсем рехнулись? Я закричу! Хватит! Стойте!
Единственный отрицательный момент во всём этом безобразии – то, что мы находились в публичном учреждении. Но, как ни странно, возмущённое шипение девушки семенящей за моей спиной очень даже бодрило. Раскаляло адреналин в крови до радужных искр в глазах и играло на нервах Маршем Монтекки и Капулетти, пробирающим и шарахающим буквально до мозга костей невыносимо сладкой вибрацией.
Похоже, вырванный сегодня общими усилиями из глубокой спячки большой и страшный Серый Волк не мог никак успокоиться, не получив жертвенной крови с очень сочным куском свежего стейка.
