В голове опять, не пойми отчего, временно помутнело, а под кожей недовольно заворочался гортанно зарычавший зверь. Или Волк. Не суть. Главное, поди разбери по какому поводу. То ли от нестерпимого желания рубануть весь этот нелепый фарс прямо на корню и сделать, наконец-то, то, ради чего весь этот маскарад на самом деле затевался, то ли через усилие проглотить собственную таблетку вынужденного воздержания. Хотя к последнему я был морально готов ещё до того, как принял решение провести этот вечер с Серой Шапочкой в выбранном для этого ресторане.
– Итак… На чём же мы остановились?
А вот мне, в отличие от Анны, было несказанно комфортно в чёрных брендовых брюках и однотонной чёрной рубашке (если не считать чёрного пиджака, из-за которого в определённые моменты становилось немного душно и совсем чуть-чуть тесно), когда я, как ни в чём ни бывало, пристраивался рядом с зажатой жертвой, то и дело тайком косящейся на свой откровенный лиф платья или на неприлично короткий подол юбки. Я, совершенно не стеснялся рассматривать её оголённую шею, плечи и манящее декольте с глубоким «вырезом» чуть пониже. И в этот раз тоже заглянул в декоративные складки лифа, идеально натянутые округлыми полушариями нежной девичьей плоти и твёрдыми пиками возбуждённых сосков. А то, что соски возбуждены, я нисколько не сомневался.
– На «фейсконтроле» установленного мною дресс-кода?
Я в упор проигнорировал лежавшие между нами плащ и сумочку, когда присаживался рядом с Серой Шапочкой пока ещё на ложно безопасном расстоянии. Ведь тот несчастный фут, что зиял меж нашими телами, мог сократиться в любую секунду в одно мгновение ока.
– Ты должно быть шутишь?
Похоже, я не давал своей жертве ни толики щадящего времени на передышку или попытку собраться с силами и мыслями перед очередным бешеным спуском по изогнутой колее американских горок. Анна не успевала даже отпрянуть от моих назойливых контрнаступлений, а не то, чтобы вернуть своему лицу естественный цвет и выражение. Про глаза можно и не говорить. Они смотрели на меня с явной готовностью чего-то невообразимо страшного, но желаемого. Страх и ожидание неминуемого, того, что так хотелось в коем-то веке испытать. Гремучая смесь убойного наркотика на двоих.
Скоро, моя сладкая. Я дам тебе всё это в избытке и даже более чем.
– В каждой шутке лишь доля шутки, Эн. И тебе ли этого не знать? – негромко, с хриплым «рычанием» произнёс Голодный Волк и коснулся тёплыми пальцами голой коленки Серой Шапочки под столиком, так удачно прикрытого краями длинной скатерти.
– Расслабься, девочка… – я практически шепнул ей на самое ухо, подмечая не без животного удовольствия, как она неосознанно вздрагивает и как бешено пульсирует жилка на её длинной шейке. Тут же несдержанно с лёгким шумом втягивая её умопомрачительный аромат – очень вкусных дешёвых парфюмов и её исключительного натурального запаха волос и кожи.
– Я, конечно, обещал тебя съесть, но сделаю это так, чтобы тебе обязательно понравилось. И, да, я должен проверить всё сам, лично. Потому что, если окажется, что ты не выполнила ряд выдвинутых мною условий, это может негативно отразиться на наших ближайших отношениях. Точнее, на моём моральном состоянии. Но, что-то мне подсказывает, ты не хочешь и НЕ захочешь меня расстраивать ни сейчас, ни в дальнейшем. Так что давай, солнышко… Расслабься и перестань так ревностно сжимать бёдра. Я прекрасно помню, что ты там так старательно от всех прячешь…
*ламер – комп.сленг неопытный пользователь, считающий себя профессионалом
Глава тридцать третья
– Дид-а-чик? Дам-а-чум? Дад-а-чам? Дед-а-чек?
Стивен Кинг «Извлечение троих»
***
Не только помню, но и знаю, на какие именно точки там лучше всего нажимать (точнее, выбивать по ним мелодичное стаккато), чтобы извлечь из бархатного горлышка жертвы ласкающий слух вокализ головокружительной тональности. А какое это удовольствие нашёптывать урчащим рычанием изголодавшегося зверя в розовое ушко оцепеневшей враз Серой Шапочки… Другая на её месте, как пить дать, не удержалась бы и заёрзала от пробирающих до самой матки новейших ощущений.
– Т-ты с ума сошёл? Прямо здесь?.. С-совсем спятил? – зато как резко сбилось её дыхание и начала выше приподниматься грудь при неосознанных попытках сглотнуть как можно больше спасительного воздуха. Удивительно, как в таком состоянии ей удавалось связывать слова пусть и в короткие, но внятные предложения.
При этом Анна даже не думала о том, что можно не просто о чём-то «возмущённо» вопрошать, но и делать со своей стороны заведомо обречённые на провал оборонительные действия.
Я тоже проследил за её взглядом и напряжённым движением головы, когда она панически мазнула им куда-то в сторону. Вернее, вглубь зала – к ближайшим нам кабинкам и столикам. Видимо, проверяла, какой процент вуайеристов продолжал всё это время наблюдать за нами со своих облюбованных стратегических позиций.
Увы, но запомнить хоть что-то из мною увиденного я так и не сумел. Всё моё внимание было сосредоточенно сейчас на тактильном восприятии происходящего, на конкретных запахах и звуках, главный эпицентр которых находился в пределах наших плотно сомкнутых в определённой позиции тел. На всё, что находилось в радиусе более чем в пару от нас футов, я вообще никак не реагировал. Можно даже сказать, не замечал буквально в упор. Весь мой упор сейчас был сконцентрирован лишь на одной точке физического взаимодействия, которую я собирался прощупать со свойственной мне дотошностью не в меру пытливого ума и проснувшегося весьма кстати любознательного бойскаута.
– Ещё скажи, что на нас сейчас все смотрят… – я полыхнул горячим дыханием по щеке и уху ещё интенсивнее зардевшейся жертвы, настойчиво напоминая ей пальцами руки в стыке меж её сжатыми коленками, что я всё ещё там и от своих намерений отступать не собираюсь. – И даже если бы это было и так, Энн… разве тебе не пох… Не всё ли равно? О том, что нас сейчас окружает, можно забыть за считанные мгновения. И, не переживай ты так. Я помыл руки в уборной до твоего прихода.
– Ты псих! – дикая кошка огрызнулась, но зашипела явно неосознанно. На чистом автомате. Как рефлекторно шипят все представительницы её кошачьего вида на что-то опасное или непонятное (грубо говоря, до трясучки пугающее).
– Заметь. Очень аккуратный и чистоплотный псих. – я с подчёркнутой издёвкой «облизнул» дыханием всю её ушную раковину, оставив пару обжигающих мазков для виска и скулы. – Так что, прошу пока ещё предельно по-хорошему. Расслабься, девочка. И раздвинь свои шикарные ножки. Обещаю. Больно не будет. А вот на счёт сладко…
– П-псих… – это было даже не слово, а немощный выдох. Почти всхлип наоборот. Долгожданная капитуляция через нехочу. А может, наоборот, через очень большое хочу, но-никогда-и-никому-в-этом-не-признаюсь.
– Да бога ради… – согласился я с её неизменным диагнозом практически в той же голосовой тональности. И, поднажал. Поскольку в этот момент почувствовал долгожданную сдачу бастиона.
