— Я знаю только, что на вчерашний день в сбербанке было только триста.
— А откуда знают они? Мобильный?
Гусаков снова пожал плечами. Подтверждение информации из автобуса пришло со стороны.
Толстяк, грубо выдворенный из зоны КП, трусил по полю. Полы его пиджака развевались, как бурка Чапая. Он был счастлив. Так может быть счастлив человек, который получил сатисфакцию. «Выгнали, а от меня, может быть, зависит вся операция!»
— Есть! Решили! — запыхавшись, выпалил он.
Олег поднял бровь.
— Есть миллион. Ровно миллион! — Толстяк приставил ногу. От важности момента он даже попытался втянуть живот и выпятить по-гренадерски грудь. Он был готов забыть недавний конфуз, а потому смотрел смиренно и даже чуть снисходительно: спешите делать добро.
— Очень хорошо...
— Но нужны гарантии, что деньги не пропадут. — Толстяк вдруг заволновался. — Вы ведь вернете их? Вернете?
— Вернем, вернем, не волнуйтесь. — Это было проблематично, но Олег бодрился.
— Я направлю своих людей. — Гусаков облегченно вздохнул.
— Да, тех, кто умеет считать до ста и дальше. Пусть оформят доверенность, возьмут охрану. А лучше — пусть привезут сюда в инкассаторской машине. Надеюсь, есть?
Толстяк закивал, как конь, отгоняющий мух. При этом щеки его дружно захлопали.
Гусаков рассмеялся. Хоть небольшая, но положительная информация.
Машина с бойцами — старший группы Калиниченко, — елозя задними колесами по грязи, выруливала к шоссе. Схватив наконец скатами жесткое полотно шоссе и оставив две грязные полосы, «Волга» под визг милицейских сирен помчалась в город. Тридцать минут гонки были сплошной пыткой. Только сгонишь в правый ряд незадачливых «чайников», как упираешься в плоский зад трайлера. Караваны турецких фур медленно сползали к обочинам, пропуская спецтранспорт. Но тут же впереди оказывался очередной лихач.
— Нет, ты смотри, что делает, сволочь! — Возмущению водителя не было предела. Позади, стремительно подтягиваясь к группе, мчался «Мерседес», мигая дальним светом. — Совсем оборзели!
По мере приближения «Мерседес» все более нетерпеливо мигал фарами: «Уступи дорогу».
— Да пошел ты!.. — Водитель выругался. — Сейчас бы ему по колесам из автомата...
Словно осознав серьезность этого заявления, «Мерседес» вильнул вправо и лихо, словно «Волга» стояла на месте, просвистел мимо. Калиниченко глянул на спидометр. «Волга» шла за сто сорок. «Шестисотый» шел за двести.
— По такому не шмальнешь. — Калиниченко скрипнул зубами. Номер на машине был с флагом России — депутатский. Слуга народа стремительно уходил от народных холопов.
Ближе к городу движение стало интенсивнее. Машину тряхнуло на паутине трамвайных рельсов.
Оформление доверенности заняло не более пяти минут. Дохнув на печать и оттиснув ее на бланке, дежурный сунул бумагу Калиниченко. Когда тот вылетел в дверь, дежурный суеверно перекрестил его спину щепотью. «Держитесь, ребята!»
В банке с изумлением смотрели на вооруженных ребят в черных жилетах. Они стремительно пронеслись через зал и скрылись в служебных помещениях.
— Как в боевике! «Всем на пол: это ограбление!» — восхищенно прошептала молоденькая кассирша.
Калиниченко вошел к управляющему банком, как Антонов-Овсеенко в Зимний.
— Здравствуйте, я из ФСБ.
— Догадываюсь. — Молодой банкир с интересом разглядывал опера. — Вы за деньгами?
— Естественно. — За чем еще могли так естественно явиться в банк вооруженные люди? Однако постная мина банкира что-то не соответствовала мизансцене. — Где взять?
Банкир развел руками:
— Нет письменного распоряжения.
— Не понял?
— Мне нужно письменное распоряжение моего руководства.
— А где оно?
— Кто? — Банкир поправил очки.
— Распоряжение.
— Я не знаю. Мне звонили из администрации, спросили, есть ли деньги. Деньги, и в необходимом количестве, есть. И все.
— Ты что-о? — Калиниченко остолбенел.
— Ничего. Будет распоряжение, гарантийное письмо, доверенность...
— А вот это видел? — зашелся от ярости Калиниченко. Затвор угрожающе звякнул.
Банкир презрительно пожал плечами.
— Я все понимаю, но ведь речь идет о государственных деньгах...
— А я не на девочек прошу. — Щека у Калиниченко мелко задрожала.
— А я на девочек не даю. — Акула-банкир был не лыком шит. — Будут документы...
— А, блин! — Калиниченко схватил телефонную трубку. И вдруг обнаружил, что вызывной машины шефа совершенно вылетел из головы. К тому же это была открытая связь, и обсуждать по ней такие темы вряд ли следовало.
— Я... я се-е-йча-ас... — Калиниченко погрозил кулаком. Он стремительно повернулся и вылетел из кабинета.
— Ты и ты. — Он ткнул в грудь бойцов. — Встать у двери управляющего и держать, пока я не приеду.
Шаг был оправдан. Тот мог в любой момент слинять — ищи потом ветра в поле.
— Я в Контору. — Машина взвизгнула колесами.
По ВЧ слышно было плохо, но Гусаков понял все с полуслова. Он сообщил новость Олегу, и тот выдал изумительную по красоте звучания эмоциональную фразу.
С подобными накладками Соколов уже сталкивался. К автобусу с корейскими туристами, захваченному террористом на Васильевском спуске, деньги доставили только к исходу ночи. Доставили с приключениями и большими нервными издержками. Госбанк с такой задачей не справился. Только «Мост-банк» по приказу Юрия Лужкова выделил необходимую сумму.
Правда, террорист не успел порадоваться свалившимся на него богатством. Голова, даже дурная, против пули — тьфу... Так и вынесли их поодиночке. Поодиночке и оприходовали. Один труп и один мешок с миллионом. Все произошло так стремительно, что группа захвата успела только отметить: миллион — не такая уж объемистая вещь. Через мгновение мешок скрылся в чреве инкассаторского броневика с надписью «Мост-банк»...
Сейчас было просто счастьем, что фапсишники, несмотря на традиционную нерасторопность, развернули свою связь. Автомобильная станция до Москвы явно не доставала.
Олег лихо вспрыгнул в кунг.
Доклад Соколова не прибавил энтузиазма в Конторе. Местные руководители проявили поразительную легковесность, переложив задачу на плечи Москвы. Вязаться с коммерческими банками — радости мало. Но ничего другого не оставалось. Надо было просить, унижаться, взывать к патриотизму... Хотя какой ныне патриотизм...
Выполнение задания было возложено на управление экономической безопасности. В принципе, один миллион для многих монстров банковского дела — не очень большие деньги. В обороте крутились миллиарды. Но рыночные отношения есть рыночные отношения. А отношения с Конторой — всего лишь отношения с одной из многих контор.
