Уже в девять выбритые, но невыспавшиеся офицеры собрались у Гусакова.
— Давай веди сам, — мягко отказался Олег от предложения открыть совещание. — Ты начальник, ты и руководи.
— Как скажете. — Гусаков сел во главе стола. — Ну, начнем. Тихомиров, вам слово.
— Вчера мною была проведена повторная беседа с задержанным Никольским.
— Извини, как его состояние? — перебил Олег.
— Его состояние соответствует тяжести полученных ранений, — уклонился Тихомиров. — Главное, может говорить и, самое главное, пока не отказывается. Разрешите продолжить по существу?
— Извини, — Олег стушевался. — Продолжай.
— Касательно Казакова, Никольский глубоко уверен, что террористов убил именно он. Во время предварительных проговоров Казаков сам предложил место проведения операции. Он строил этот коллектор, знал все ходы-выходы. Казаков гарантировал безопасный уход. Кстати, сам Никольский ему не верил. Когда он в автобусе сказал об этом Зайцеву, тот счел слова Никольского провокацией. Собственно, Зайцев и спровоцировал конфликт. А те слишком доверяли Казакову... Правда, они рассчитывали на полную сумму...
— А откуда Никольский знает, что получили только половину?
— По радио. Об операции по всем каналам уже... — Тихомиров не нашел подходящего цензурного слова. — Ну, понятно... Разрешите продолжать? О том, что сам захват автобуса есть не что иное как прикрытие чьих-то черных дел, Никольский узнал в автобусе. Правда, разговор был о том, что, может, придется сдаться, но это его не устраивало...
— Что ему известно в отношении Казакова?
— Мало. Адрес дал, кое-какие связи. Ну, естественно, эту даму из бани... А, вот еще что... — Тихомиров почесал переносицу. — У Никольского такое ощущение, что Костырин в доле с Казаковым. Он потому и со мной не хотел поначалу разговаривать. Думал, мы в курсе всего...
— Все?
— Остальное не по нашей части. Там прокурорские дела. Докладывать?
— Потом. — Гусаков сделал пометки в рабочей тетради.
— Так, что у Адмирала? — Он улыбнулся. Прозвище напрочь вышибло из головы фамилию. — У Малахова, — поправился он.
— Значит, по линии МУРа проинструктирована агентура, сориентированы их источники на предмет выявления и задержания. Пока других новостей нет. Сегодня обещали доставить опознавателя, который хорошо знает Казакова, но еще не привезли.
— Что по банку?
— В целом, нормально. — Докладывал начальник отделения. — Вчера поздно вечером мы возили туда Костырина. Все сделали чисто. Кроме охранников, никого не было. Костырин сам открыл сейф и отдал нам дискеты и ТТ.
— Как оформили?
— Как добровольную выдачу.
— У нас есть еще часов двадцать, чтобы его держать. Потом придется оформлять задержание. — Гусаков снова сделал пометку в блокноте.
— Мы уже оформили. — Тихомиров вмешался без спроса. — Прокурор в курсе. Единственное, что не стали пока делать, — это проводить обыск. Пока Казаков не знает, что Костырин задержан, он может искать с ним встречи...
— Или пули для него, — добавил Олег. — Делайте все, чтобы никто не узнал о его аресте. Кстати, где его содержите?
— У себя в кабинете. В СИЗО не помещали.
— Семья не хватилась?
— Нет, отработали, что он в срочной командировке. Правда, с машиной пришлось повозиться. Знатная тачка, такую на улице держать опасно. Пришлось в наш гараж убрать. Но двери опечатали и документы оформили.
— Напрасно ликуете. — Адмирал качнул головой. — Мы ведь его при гаишниках вязали.
— На воду дуешь? — Олег прищурился.
— На тебя дую. На тебя.
— Так, что дает наружное наблюдение за «Банщицей»?
— Пока ничего. Как вошла в дом, так и не выходила.
— Она что, всегда на даче живет?
— Нет. Соседи утверждают, что обычно дома.
— Чего же ее на дачу потянуло? Это осенью-то?
Тихомиров пожал плечами:
— Может, весточку ждет, а может, уже получила.
— Кстати, о весточке! — Гусаков открыл большую красную папку. Полистал. — Ага, вот. Сводка наружного наблюдения. «Мужчина, — приметы опускаю, — занес в сауну большую сумку». Что за сумка?
— Пока мы не могли этого проверить. — Тихомиров брал удар на себя. — Вчера там парились большие люди. Может, жратва, может, выпивка...
— Сумку назад выносили?
— Мы же бригады сняли. Они за «Банщицей» пошли.
— Надо проверить.
Тихомиров качнул головой. «Легко сказать — проверить. Горячо очень. Баня все-таки...»
— Проверим.
Олег подвел черту.
— Я думаю, никому не надо говорить, что мы имеем дело с опасным и коварным преступником. Три трупа — это много даже для профессионала. Поэтому при проведении мероприятий я очень прошу соблюдать осторожность. Не дай Бог... Думаю, вчера мы поработали неплохо. А то, что не все получилось, не наша вина... И на старуху бывает проруха. Короче, еще не вечер...
В машине Олег включил радио и узнал то, о чем он даже не подозревал. О том, что убиты два заложника, что группа захвата расстреляла трех террористов, что миллион долларов исчез без следа. Короче, беспредел и разруха. Предупреждения В.И. обретали плоть.
Дорога пролетела незаметно. Под шелест шин по пустому шоссе и мерный мягкий рокот двигателя Олег не заметил, как уснул. Уснул глубоко, без сновидений, словно провалился в бездну. Скопившаяся за эти дни усталость выключила сознание, сдвинула в сторону мысли и тревоги.
Очнулся он от толчка. Машина стояла в пробке, водитель нервничал. Москву он знал плохо, а будить «большого начальника» не решался.
— Ну что, приехали? — Олег потер ладонями лицо. — Ехали быстро, теперь терпи, настоимся.
Верить в быструю дорогу от Окружной не приходилось. Над трассой клубились отработанные газы. Машины стояли плотно, словно на складе готовой продукции АЗЛК. Олег достал из бардачка телефонную трубку, включил станцию, назвал телефонистке номер. Соединили сразу, без гудка. У телефона был Сан Саныч — начальник секретариата.
— Как дела? — без предисловий начал Олег.
— Кто это?
— Что, уже и не узнаете?
— Ой, извините, Олег Николаевич!
— Как дела? — повторил Олег.
— Все нормально. — Сказано бодро, но пауза была. Десятая, может быть, сотая доля секунды... Этого было достаточно, чтобы догадаться о неточности ответа. — В целом — нормально. Страна живет, турбина крутится. В частности — сложнее.
— А точнее?
— Да нет, все нормально... Когда будете? — Старая канцелярская крыса поняла оплошность и спешила соскочить со скользкой, явно нетелефонной темы.
