Одри в который раз возненавидела Гранта за его чрезмерную жестокость. Если Лиз говорила правду, то это значит, что после его выхода из тюрьмы месть затмила ему глаза. Он мог думать лишь о том, как испортить жизнь человеку, который разрушил всё на его пути. Но в тот же миг Одри неосознанно пыталась оправдать действия Гранта, которые осуществлялись на протяжении стольких лет. Разве это просто – отпустить обиду за такой кардинальный поворот в жизни? Грант очень силён. Его силе духа может позавидовать любой, но есть то, в чем он действительно слаб. Грант Гарсиа не умеет прощать. И именно это привело его в мир криминала и неоправданной беспощадности.
– Грант всегда побеждает и с удовольствием лишает жизни людей своего противника? – отбрасывая прочь раздумья, Одри продолжила узнавать о человеке, который оставил в её жизни разрушительный след. Такой же след, как и много лет назад Филипп оставил в жизни Гранта.
Лиз расплылась в улыбке, приподняв брови:
– Было бы всё так просто. Нет, не всегда он побеждает. Иногда приходится следовать своим же правилам. И в случае проигрыша отпускать на свободу тех, кто прислуживает Торесу. Но это бывает крайне редко. Грант не имеет ни капли желания оставлять жизнь любому, кто хоть каким-либо образом связан с Филиппом.
Одри шумно выдохнула и, не в состоянии устоять на месте, подошла ближе к двери, в попытке услышать, что происходит сейчас в мире вражды двух криминальных авторитетов.
– Что ты делаешь? – тревожно бросила Лиз. Спохватившись, она подбежала к Одри, которая медленно открыла дверь, заглядывая в щелочку.
– Тише, – прошептала Одри, прикладывая указательный палец к губам.
– Ты смерти хочешь? – едва слышно проговорила Лиз, негодующе насупив брови.
Одри пропустила мимо ушей слова своей надзирательницы. Она немного шире приоткрыла дверь, заглядывая в большой зал. Там стояло не меньше десяти мужчин. Среди них Одри смогла узнать лишь надоедливого Джексона, двух подонков, имя которых она даже в уме не произносила. Дальше от всех возле бара с бутылкой алкогольного напитка стоял старый байкер Тим. Возле Гранта, скрестив руки и сощурив глаза, словно телохранитель разместился светловолосый Ник. Сам лидер Блокады, удобно закинув ногу на ногу, сидел в светлом кресле. Напротив него был крупный темнокожий мужчина, а между ними находилась шахматная доска.
– Если Грант тебя заметит… – не скрывая беспокойство в голосе, начала Лиз.
– Ничего он мне не сделает, – уверенно бросила Одри, не сводя глаз с шахматной доски, когда человек Филиппа, играющий на свою жизнь, переместил коня на одну клетку в горизонтальном направлении.
– Ты так говоришь, потому что хорошо знакома с Грантом, но совсем не знаешь Доминика, – многозначительно проговорила Лиз. Поддавшись своему любопытству, она сделала шаг к Одри, косо поглядывая за напряженной шахматной дуэлью. – И поверь мне, как бы странно это ни звучало, но они совершенно разные личности.
– Я поняла. Пусть Доминик делает со мной, что будет угодно его дьявольской душе. Будь уверена, мне уже всё равно, – отчаянно прошептала Одри, на одно мгновение посмотрев на взволнованное лицо Лиз.
Одри хотела узнать, почему девушка Джексона так печётся о безопасности пленницы Блокады, но этот вопрос моментально отошёл на второй план, когда она увидела обреченный взгляд темнокожего мужчины, потерявшего одного из своих воинов на поле боя.
– Он должен победить, – невзначай прошептала Одри, потирая вспотевшие ладошки.
– Кто именно? – слегка улыбнулась Лиз, оперевшись об косяк двери.
Одри на несколько секунд затаила дыхание, осознавая, что проговорила это, даже не зная, кого имеет в виду. Проиграет человек Филиппа, и Грант убьет его, в очередной раз проявив свою жестокость. Проиграет Грант, и он испытает самое худшее в мире чувство, то самое, которое испытывает человек, когда виновники гложущей его боли уходят безнаказанными. Одри было знакомо это, и она бы не пожелала даже Доминику Хардману оказаться в такой же ситуации.
– Не Доминик, уж точно, – ответила Одри, опуская взгляд к полу.
– Вынуждена тебя расстроить, – прошептала Лиз, кивая в сторону, где проходила уже достаточно длительная игра.
Одри быстро посмотрела в сторону зала. Грант поднялся из кресла, не сводя взгляда с темнокожего мужчины, который уставился в одну точку, крепко сжав зубы. Грант едва заметно улыбнулся, сунув руки в карманы брюк. Он посмотрел на Ника, после чего светловолосый парень обернулся и направился к массивному шкафу, открывая одно из его отделений.
– Видимо, моей традицией стало отправлять Филиппу привет в виде трупов его людей, – проговорил ровным тоном Грант, склонив голову на бок.
Мужчина медленно поднялся, шумно выдохнул, демонстрируя своё бесстрашие. Он поднял взгляд на лидера Блокады, и на его лице можно было заметить улыбку. Она была не язвительной, не притворной, она выражала лишь искреннее воодушевление, которое так не сочеталось с его отчаянным видом.
– Я говорил Филиппу, что ты станешь его худшим кошмаром, – проговорил он. – Отдаю тебе должное, Доминик. Филипп стал причиной появления в твоем сердце тьмы, за что ты так яро его и презираешь, но он не заставлял тебя принимать её. Не вини его. То, что ты стал лидером преступной группировки, – твой выбор. Значит, ты никогда не был хорошим человеком. Люди со светлой душой будут бороться со злом лишь с помощью добра.
Грант замер, уставившись в искренние глаза мужчины, который только что сказал то, что он сам боялся признать. Он мог совсем иначе действовать после тюремного заключения, но выбрал перевоплощение в человека, который преподаст урок Филиппу его же методами.
Грант поспешно перевёл взгляд на Ника, едва заметно кивая ему, а потом он вновь посмотрел на мужчину, который лишь напоследок улыбнулся и беззаботно посмотрел на дуло пистолета в руках заместителя Доминика Хардмана.
Раздался выстрел. Одри зажмурила глаза, почти отпрыгнув от двери, которая шумно захлопнулась.
– Команда Филиппа потеряла ещё одного бойца, – улыбнулась Лиз, скрестив руки на груди. Она сощурилась, наблюдая за шоком пленницы, которая беспокойно провела рукой по волосам, пытаясь отдышаться после происходящего. – Меня забавляет твой испуг.
Одри косо посмотрела на брюнетку. Эта девушка ни капли не смущена, не расстроена, и даже не взволнована. Её настроение не портит тот факт, что за дверью убили человека. Смерть для этих людей является не происшествием, а обыденностью. Для них авторитетней лишь тот, кто более безжалостен. Грант справляется со своей ролью Доминика Хардмана даже лучше, чем могло показаться.
– Какая ведь ты жалкая, – прошипела сквозь зубы Одри, больше не в силах держать себя под контролем. – Как ты можешь улыбаться? Кем бы ни был тот мужчина, он не достоин погибнуть лишь потому, что так захотел один бандит!
Лиз широко распахнула глаза, делая шаг навстречу эмоциональной Одри:
