Руки Одри предательски задрожали, как только она увидела, что ручка двери опускается, и дверь молниеносно распахнулась. На пороге стоял ошарашенный Билл в ночных шортах и футболке. Он смотрел на дочь, как на привидение. Его карие добрые глаза, казалось, повлажнели.
Одри пыталась понять, почему не бросилась ему на шею, как мечтала сделать за всё время пребывания в логове Блокады. Она смотрела на него и чувствовала лишь, как что-то скребет внутри. Будто подсознательный голос говорил ей ни на шаг не приближаться к отцу.
Билл отошёл от удивления. Быстро переступая порог, он заключил Одри в крепких любящих объятиях.
Одри закрыла глаза, радуясь, что отец жив и здоров. Грант не причинил ему вреда. И теперь, когда она наконец-то в этом удостоверилась, смогла буквально вырваться из рук отца и молча зайти в дом.
Билл с непониманием проследил за тем, как Одри безмолвно сняла обувь и направилась в гостиную. Он опустил взгляд, осматривая абсолютно незнакомые ему босоножки дочери.
Билл поспешно прошел за ней, нахмурившись:
– Этот подонок купил тебе новую одежду?
Одри присела на диван, всматриваясь в одну точку на картине, где был изображен Бетховен.
– Не хочешь спросить, как я себя чувствую? – ровным голосом проговорила она, приподнимая одну бровь. – Может, меня голодом морили. Может, причиняли физическую боль. Почему первое, что тебя волнует, – это моя новая одежда?
Билл округлил глаза, всё ещё не понимая, что не так с его милой дочкой. Что заставило её стать такой бесчувственной по отношению к своему отцу?
– Прости, это, безусловно, очень важно. Но всё же одежду ты эту выбросишь. Нам от Хардмана ничего не нужно!
Одри закатила глаза и после нескольких секунд размышления сорвалась с места, будто атлет, которому нужно пробежать дистанцию по треку.
Она побежала наверх, перескакивая ступеньки. Билл рванул за ней, бурча себе под нос проклятия, адресованные Доминику Хардману, который довел его девочку, кажется, до сумасшествия.
– Господи, Одри, что происходит? – тревожно спросил он, останавливаясь на пороге своей комнаты.
Он следил за тем, как дочь судорожно бегает по его спальне и осматривает каждую полку тумб.
Она на мгновение замерла, сидя на корточках возле небольшой кровати. Одри вытащила из нижней полки три черно-белые коробки.
Билл прикусил нижнюю губу. На его лице было написано сожаление. Он понял причину её непонятного состояния. Одри искала доказательство того, что Доминик Хардман его предупреждал. Она поняла, что он легко мог предотвратить всё, что с ней случилось за этот короткий период времени.
Одри открыла первую коробку, в которой была небольшая черная фигура. Если познания в шахматах у неё на уровне, то это, наверняка, пешка.
– Он ведь ясно дал тебе понять, что не нужно стоять у него на пути, – не повышая голос начала Одри, медленно поднимая глаза на отца.
Она снова разъяренным взглядом посмотрела на шахматную фигуру, осматривая её целиком. С другой стороны на ней были выгравировано лишь две буквы – Д и Х. Если верить информации из интернета, то пешка – это предупреждение, а король значит, что стоит в любом случае ожидать удар.
Одри открыла вторую коробку. В ней находилась следующая часть – король.
– Почему ты не послушал его? – спросила она, вновь глядя на отца.
Находясь столько времени рядом с Грантом, который превосходно владел мастерством уничтожать одним только взглядом, она переняла у него эту коронную привычку. И ей показалось, что выходило довольно неплохо, ведь отец боялся даже посмотреть на её искаженное гневом лицо.
– Одри, ты должна понимать, это моя работа.
– Но я твоя дочь! – громче сказала она.
– Да, и я понимал на тот момент, что мы оба в опасности, – спокойно проговорил он, делая медленные размеренные шаги по направлению к Одри, которая всё ещё сидела на полу, держа в руках пешку. – Я знаю, как мыслят преступники, малышка. Он бы не посмотрел на то, что я подчинился его правилам. Он бы продолжил свою деятельность. И погибло бы много людей.
– Ты слеп, если не видишь, что ему плевать на твои попытки поймать его. Он продолжает делать, то, что делал. Но погибает ещё больше людей! – она резко поднялась, поднимая вверх указательный палец. – Из-за тебя умер невинный парень, которого Доминик подбросил, как наживку. Из-за тебя умерла Шарлота! И, наверное, не стоит напомнить, как живу я последние месяцы.
Билл пожал плечами, осознавая, что она действительно в чем-то права. Но следуя собственной логике, он считал свои действия абсолютно правильными.
– Одри, если полиция будет бояться угроз преступников, беззаконие окажется на самой вершине. Тогда будут страдать все. Ты должна понять это.
Одри кивнула, слегка безумно улыбнувшись:
– Хорошо, что страдаю только я. Правда?
– Ты говоришь глупости, малышка.
– Ты должен был иначе решить эту проблему! На то ты и работаешь в полиции, чтобы беречь всех мирных граждан, а не выбирать между народом и дочерью! – вспылила Одри, активно жестикулируя.
Она остановилась возле полки с наградами Билла за заслуги в правоохранительных службах, которыми он гордился и не упускал момента указать на каждую и описать её историю.
Одри указала на его диплом об окончании школы полиции:
– Это то, что не дает тебе обезопасить свою дочь? Или это? – она взяла в руки его медаль за службу. – Что из этого всего заставляет тебя так легко бросать меня в руки лидера преступной группировки? Скажи что-нибудь! Не молчи!
Она, подвергнувшись эмоциональному всплеску, бросила медаль на пол. Молчание отца раздражало даже больше, чем чрезмерная разговорчивость Гранта. Внутри у неё будто загорелось пламя, превращаясь в пожар, который быстро сжигал оставшуюся уравновешенность. Отец и Грант хорошо постарались, чтобы от её адекватности остался лишь пепел.
Билл быстро поднял обеспокоенный взгляд на разгневанную дочь. Он боялся пошевелиться, чтобы не разозлить её ещё больше. Слова застыли в горле, и он мог лишь, смотреть на Одри, словно окаменевший.
– Ты даже не спросил, что со мной было. Даже не подумал об этом. Не так ли?
– Малышка, – начал тихо Билл. – Я просто ждал подходящего момента. Поверь, этот бесчестный человек ответит за всё, что сделал с тобой.
Одри сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и попытаться контролировать разбушевавшиеся эмоции.
– Не нужно! – бросила она, взмахнув рукой. – Ты всё ещё не понял, что не сможешь справиться с ним? Он слишком силён! Ты, кажется, не понимаешь, сколько у Доминика власти. Перестань пытаться бороться с ним! Хватит! Поверь мне, его это не сильно тревожит!
