– Вы это скажите существу, ползущему, будто улитка на предсмертном одре, – проговорил Лео, указывая на Саймона, занятого неспешным осмотром помещения.
– Ты сейчас договоришься и сам будешь на предсмертном одре.
Саймон, довольно улыбнулся своему лучшему другу.
Лео уже состроил язвительную мину на лице, открывая рот, чтобы ответить, но тут же замолк, встречая на себе недовольный взгляд Гранта. На этом краткая перепалка вмиг завершилась благодаря молчаливому приказу Доминика Хардмана.
– Босс возмущён, – шутливо хмыкнул Ник, переглянувшись с Саймоном и Лео.
От обстановки внутри веяло классикой. Свет был слегка приглушён. На столах стояли свечи и букеты роз, подобранные в тон цвету заведения. Каждый атрибут интерьера был пропитан благородством и высоким качеством. Единственная деталь, бросавшаяся в глаза своим отличием от классики, – вызывающий цвет бордо и выделяющийся яркий красный. Это место справедливо можно было назвать образцом хорошего вкуса.
– Филипп любит красный, – невзначай подметил Грант.
– От машин и до ресторанов, – прошептала Мэган, осматривая помещение.
Большой зал уже был заполнен гостями. Негромкая музыка не мешала разговорам совершенно незнакомых Гранту людей. Он смог узнать лишь двоих телохранителей Филиппа и его заместителя Питера.
Грант посмотрел на Ника, который с бокалом шампанского остановился рядом с ним:
– У нас всё готово.
Грант отвёл взгляд от друга, почтительно улыбнувшись милой официантке, которая протянула ему бокал.
Мэган же сопроводила её недружелюбным взглядом и повернулась к Гранту.
– Будешь со всеми флиртовать?
Она была недовольна.
Грант едва заметно улыбнулся, наклонившись к гневному лицу своей спутницы:
– В твоём возрасте пора уже отличать флирт от вежливости.
Мэган крепко сжала губы, не отводя взгляда от Гранта.
– Я просто знаю, что вежливость – это не твой формат. Остаётся лишь флирт.
Грант усмехнулся, посмотрев в сторону той самой официантки, которая всё ещё поглядывала в его сторону:
– Мэган, дорогая, ты, правда, думаешь, что имеешь право указывать мне? Будешь диктовать, что делать и кому улыбаться?
Мэган резко отвернулась, не выдавая, что её задел такой ответ.
– Если я твоя спутница, то имею на это право. Не выставляй меня идиоткой.
– Если не заметила, я использую тебя ради своей выгоды. Поэтому вынужден расстроить. Ты сама выставляешь себя не в самом лучшем свете, – открыто заявил Грант, совершенно не заботясь о чувствах Мэган.
Она подняла голову, чтобы увидеть его глаза. Он смотрел куда-то вдаль, не обращая на неё внимания. Как бы Мэган ни пыталась казаться сильной и несокрушимой, у неё были свои слабости. Одной из них становились мужчины. Красивые, умные и богатые. Им она не могла противоречить.
– После того, как я выполню свою роль в твоём плане, снова забудешь о моём существовании?
Грант пристально посмотрел на неё. Он удивлялся, что в этой девушке не было ни капли гордости. После откровенно нелестных слов в её сторону, Меган всё ещё продолжала находиться рядом с ним и надеяться на их дальнейшее воссоединение. Она совсем себя не ценила.
– Что ты, милая, я всегда помню о тебе, – проговорил он. – И когда понадобятся твои способности к хитрости и манипуляциям, не стану медлить.
Мэган фыркнула, скрестив руки на груди:
– Ты никогда не сможешь полюбить. Правда?
Грант промолчал, задержав взгляд на одной точке. Перед глазами снова появился облик девушки с яркими рыжими волосами, которая вызывала в нём те самые чувства. Давно забытые. Давно вычеркнутые из жизни. Просто держать её за руку было для него удовольствием. Слышать голос стало потребностью. Но это был обман. Она провела его, пробудив вместе со светлыми чувствами, новую волну ненависти.
– Никогда, – ответил Грант после долгой паузы.
Мэган тяжело вздохнула и отвернулась, взглянув на человека, в честь которого устраивался вечер. Филипп Торес вышел в центр небольшой сцены под звуки живой музыки. Он дважды постучал пальцами по микрофону, и все, находившиеся в зале, обратили на него внимание. Воцарилась тишина.
– Добрый вечер, – Филипп широко улыбнулся. – Я счастлив видеть всех здесь сегодня. Благодарен, что каждый из вас нашёл время и пришёл на мой праздник. Да, я уже не так молод, чтобы с пышностью отмечать день рождения. Но разве мы живём не один раз? Каждый прожитый год – это уже большой подарок судьбы.
Филипп внимательно разглядывал присутствующих в зале.
– Я надеюсь, вы хорошо проведёте время. Ведь все мы – это одна большая семья. Правда? – он многозначительно посмотрел на Гранта, улыбнувшись кончиками губ.
В ответ он получил лёгкую усмешку. Грант демонстративно приподнял бокал вверх, молча отвечая на фальшивую речь.
– Начнём! И пусть отсюда все выйдут с улыбками, а не выползут с затуманенными головами! – торжественно сказал Филипп, довольно заметив, что зал оценил его шутку.
Грант закатил глаза.
– Мистер Гарсиа? Вам скучно? – неожиданно спросил Филипп в микрофон. Все в зале обратили на него внимание.
– Несомненно, это лучший день за последнее время, – притворно улыбнулся Грант, встречая враждебный взгляд Филиппа.
– Вы, возможно, не знаете всех моих гостей. Советую узнать всех поближе. Они очень хорошие люди. Особенно Теодор. Мы как-то играли в гольф. Представьте себе, он сломал ногу, лишь замахнувшись клюшкой, – в зале раздался смех, а некий Теодор смущённо махнул рукой. – А ещё моей любимицей является Сессилия. Тот случай, когда возраст не имеет значения. Женщина выглядит юной девушкой. И да, Грант, уверен вам будет интересно пообщаться с моей новой гостьей. Мне кажется или она ваша знакомая? Её зовут Одри Уайт.
Если бы взглядом можно было убивать, то Филипп уже валялся бы бездыханным трупом на полу шикарного заведения. Грант проследил за его взглядом и увидел очаровательную рыжеволосую знакомую.
Одри, прислонившись к барной стойке, медленно повернулась и на секунду посмотрела на Гранта.
Он застыл, скользя глазами по её наряду снизу вверх. Ей предательски шло это чёрное платье длиной в пол. С вырезом на левой стороне, доходившим почти до бедра. Корсаж с низким декольте льнул к груди и позволял увидеть соблазнительную ложбинку между нежными белыми полушариями. Собранные в элегантную причёску волосы не мешали любоваться тонкой изящной шеей, которую украшал рубин.
Грант не мог отвести взгляд от юной соблазнительницы, прекрасной обманщицы. Он ощутил, как внутри разгорается пламя злости. И этот огонь вспыхивал всякий раз при напоминании о том, что Одри на стороне проклятого Филиппа. Его Одри!
