В Гранта стреляли три раза. Ранение было более, чем просто серьёзное. Утешительных прогнозов никто не мог дать. Оставалось только ждать. Ждать мучительно и долго.
– Как мы могли быть такими неосторожными, – прошептал Джексон, стукнув кулаком по стене больницы.
– Филипп, – сквозь зубы прорычал Саймон. – Чертов сукин сын. Забрал жизнь моего отца, теперь хочет лишить друга. Грант мне как старший брат.
– Да, всегда давал тебе подзатыльники и поучал жизни, стреляя по ногам, – грустно улыбнулся Лео, оперевшись на стену. – Хороший брат.
Застыла тишина. Лишь несколько мужских взглядов перенаправись на дрожащую в углу рыжеволосую девушку, которая сидела на полу с поджатыми к груди коленями и не отводила стеклянных глаз с одной точки.
– Эй, ты что тут забыла, предательница? – бросил Лео, повышая голос. Он сделал несколько уверенных шагов навстречу Одри. К девушке, которой когда-то изгадил тело и душу. – Слезы счастья катятся по твоим щекам?
– Не мелочись, Лео. Выставь её отсюда, – бросил Саймон, скривившись от отвращения при виде физиономии их давней жертвы. – Или я сам это сделаю.
Лео наклонился, схватив Одри за локоть. Он был весьма недоволен, что юная особа вырвалась из его хватки, устремив ненавистный взгляд на всю компанию Блокады.
– Ещё раз прикоснешься ко мне и будешь отвечать перед Грантом! – уверенно произнесла она, просверлив дыру в Лео. – Всех вас касается!
Ник едва заметно улыбнулся, ступая вперёд, чтобы лучше видеть гневный и даже безумный взгляд этой девушки.
– Я бы не был так уверен, что Грант выживет. Нужно уже думать, кто же его заменит, – Ник прищурился, сжав губы. – По правилам пост переходит заместителю.
Одри окаменела. Она уставилась на этого самого заместителя лидера Блокады. Со стороны могло показаться, что глазами она желала его уничтожить. Неужели это был прямой намек на то, что пора Нику занять должность Гранта? И даже не намек! Он открыто заявил, что пора хоронить Доминика Хардмана.
Сделав глубокий вдох, Одри поднялась с пола, быстрыми шагами преодолев расстояние между ней и казавшимся теперь незнакомым светловолосым мужчиной, который раньше называл себя «лучшим другом» Гранта. В её поднятом подбородке и гневном взгляде читался вызов. Она и не думала испугаться устрашающего выражения на лице Ника. Не в том они положении, чтобы Одри вообще чего-то боялась, кроме потери человека, которого любит.
– Как ты можешь сейчас говорить о том, кто возглавит Блокаду? Как можно задавать такой вопрос, когда ваш лидер жив и сейчас борется за эту жизнь уже проклятый пятый час? – она нахмурилась, снизу вверх глядя в карие глаза Ника. – Ты даже не смей задумываться о том, что Блокада перейдёт в твои руки. Не присваивай себе чужое творение! Оно принадлежало и всегда будет принадлежать Доминику Хардману! Гранту! Не тебе!
Ник медленно расплылся в улыбке, удивлённо всматриваясь в разъярённую защитницу Гранта. Наклонившись, он приблизился к её лицу.
– Что придаёт тебе смелости? Не пойму.
– Я больше не буду марионеткой в чужих руках. И не позволю никому высказываться подобным образом в сторону тех, кто мне дорог, – Одри сделала шаг назад. – Так что молчи. Молчи, пока Грант не откроет глаза.
– А если не откроет? Куда тогда денется твоя смелость? Без него ты беззащитна.
– Без него я буду разбита, – ответила Одри, не отводя взгляд от насмешливого парня. – А вот кто будет беззащитен, так это ты.
Она кивнула в сторону Джексона, Лео, Саймона и двух незнакомцев из Блокады, которые уставились на Ника. Их взгляды были враждебными и полными недовольства. Никто из них не желал Гранту смерти. Но Ник видимо хотел этого больше всех. Ведь власть всегда вкусно пахнет. Манит. И устоять перед этим запахом способны немногие. Ник не смог.
Одри отвлеклась от компании участников Блокады, резко обернувшись назад. Открылась дверь. Земля, казалось, ушла из-под ног. Страх услышать из уст доктора сочувствие стал поперёк горла. Она будто в тумане пошла навстречу мужчину в медицинской спецодежде.
Одри остановилась перед ним. Сняв маску, врач медленно поднял на неё глаза.
– Ранение было очень серьёзным. Это практически моментальный стопроцентный летальный исход, – начал он. – Но пациент оказался сильным. Пока держится. Не могу сказать, что выживет. Вероятность того, что он не переживёт и двух дней практически бесспорная. Пока что в коме.
Сердце Одри словно упало в пропасть. Он жив. Грант как всегда борется до последнего. Но доктор только что обрушил такой груз, который нести она была не в силах. Вероятность снова увидеть его голубые глаза близка к нулю. Но именно теперь до боли захотелось увидеть его обаятельную улыбку, услышать, что всё будет хорошо. Вновь насладиться родным голосом. Получить удовольствие лишь от того, как он нежно произносит «солнышко».
Грант стал её гаванью. Тихой и спокойной. Мужчина, с которым она могла ничего не бояться и быть по-настоящему собой. Счастливой.
– Девушка, вам плохо? – Одри услышала отдалённые голоса и в один момент почувствовала, как сильные руки подхватили её за талию.
Она часто заморгала, вновь обретая сознание. Твёрдо стоять на ногах стало вдруг тяжело, но она постаралась и, не обращая внимания на окружающих, направилась к той двери, за которой должен быть Грант.
– Стойте! – поспешно бросил доктор, схватив её за плечо. – Туда ещё нельзя.
– Мне очень надо, – она устало подняла на него опухшие от слёз глаза. – Пожалуйста.
Седоватый мужчина поджал губы, наблюдая за состоянием юной девушки, которая закутавшись в мужской пиджак, стояла, шатаясь из стороны в сторону.
– Ненадолго, – прошептал он и открыл перед ней дверь.
Одри прошла вперёд, следуя указаниям доктора. Она будто в тумане следовала по длинному освещённому коридору, пропуская мимо работников, которые были причастны к операции.
Одри остановилась перед палатой реанимации. Через большое окно она увидела Гранта. Он лежал и выглядел совсем плохо. Бледная кожа, интубационная трубка в горле. Её любимый человек находился на искусственной вентиляции легких и был подключён к множеству каких-то аппаратов, названия которых Одри не знала.
Она приложила ладонь к губам. На щеках, только начавших высыхать, появились новые слёзы. Видеть всегда сильного и бодрствующего Гранта таким было просто невыносимо. Он находился на тонкой грани между небом и землей. И удивления не вызывало, что Грант всеми силами боролся за эту жизнь. Он ведь всегда побеждает. Пусть даже перед ним на стороне противника стоит сама смерть.
Она положила ладонь на стекло, которое мешало ей приблизиться к нему.
– Видишь, как всё получается, Грант, – прошептала Одри, слегка наклонив голову набок. Она дала слезам время, чтобы они бежали по лицу, раз так им этого хочется, а потом часто заморгала. – Ты вошёл в мою жизнь, чтобы погубить её. Всё началось с этого. Ты был таким сильным. Всегда. А что сейчас? Я стою рядом с тобой. Слабым. Беспомощным. И молюсь, чтобы ещё раз услышать твой голос. Ты добьёшься своего, если перестанешь бороться и уйдёшь. Ты погубишь меня. Как и хотел изначально.
