Это под покровом ночи я была смелая, а сейчас, словно девчонка, робею. Да уж, что любовь с людьми делает, кто смелый — становится робким, кто был умный — глупеет, и всё из-за неуверенности. Но если уж быть до конца откровенной, все мои страхи появились не на пустом месте. Во-первых: он меня в своё время отталкивал. А во-вторых: мы с ним долго не общались, и я ещё не знаю, как с ним вести себя. Ведь наши отношение начались не совсем нормально: он давил, а я оборонялась, пока мы друг друга не решили соблазнить. А что последует дальше, мне неведомо.
— Вот же, времени не рассчитал, думал, что ты ещё спишь. — Снимая футболку, обворожительно улыбнувшись, подмигнул: — Как насчёт того, чтобы принять душ вместе?
— Я? — зависла и тут же вспомнила, что у меня там всё болит.
Малиновский, хохотнул, снял с себя шорты и без моего согласия зашёл в кабинку.
Ну всё, думаю, сейчас начнётся соблазнение больной. Вот же дилемма: пошлю его — могу обострить отношения, а соглашусь — даже страшно представить, какие будут последствия. Иван окинул меня внимательным взглядом и нахмурился. Вот как я и думала, уже началось. М-да… утро недолго было добрым.
— Котёнок, сильно болит? — нежно обнимает меня за талию и притягивает к себе, его возбуждённая плоть упирается мне в живот, заставляя немного нервничать.
Вы не подумайте, я не трус и боли не боюсь, только страшусь неосторожным словом или действием разрушить наш хрупкий мир. Да и опыта у меня нет в отношениях с мужчинами. Я не говорю, что не было подкатов ко мне — были и много, только я всех отшивала, вот в этом я профи. А вот так, чтобы строить, да ещё с тем, кого люблю и до ужаса боюсь, что вновь отвергнет — это для меня ново, я словно ступаю по кромке тонкого льда: один неверный шаг, и всё может закончиться плохо. И всё же неправильно строить отношения на лжи, посему я решила сказать, как есть:
— Терпимо, но придётся немного повременить с близостью, — выпалила на одном дыхании и уже тише: — Не обижайся, ладно?
— Мир, какие тут могут обиды? — удивился он.
— Ну… ты же нахмурился, — пояснила ему, почему добавила последние слова.
— Котёнок, я расстроился, потому что причинил тебе боль. А не потому что интима мне не светит несколько дней.
— Несколько? — теперь уже я расстроилась.
— Сейчас позавтракаем, я отвезу тебя к врачу, он и скажет, когда можно будет.
— Не нужно к врачу, я нормально себя чувствую, — заартачилась.
Иван посмотрел на меня скептически:
— Я хочу знать наверняка, что ничего тебе там не повредил. Пусть я вчера и сдерживался, но это не даёт гарантии, что всё прошло гладко. — Бог мой, как же приятно ощутить снова заботу Ивана! Он и раньше меня так же опекал. — Мир, прошу ради моего спокойствия — поехали к врачу.
— Умеешь ты всё-таки уговаривать. Как после твоей мольбы отказать? — обняла его. Вот если сейчас скажет опять «нельзя», ей-богу врежу. Но этого не случилось, он прижал меня ещё крепче к себе, зарывшись носом в мои волосы, шумно вздохнул. — Коварный манипулятор.
— Как же мне не хватало этого. — Он нехотя отстраняется, чтобы включить воду. — Я не манипулирую тобой, а переживаю. Знаю, что моя гиперопека напрягает, её даже можно сравнить с одержимостью или маниакальной наклонностью контролировать всё, что касается тебя. От этого мне точно никогда не избавиться. Но мы постараемся как-то эту проблему сгладить, ты, главное, говори, что тебе не нравится.
— Хорошо.
Он вновь притянул меня к себе, тёплая вода коснулась мой кожи, я прикрыла глаза. Мне так хорошо на душе сегодня, что даже становится страшно — вдруг моё счастье продлится недолго?
— Я чувствую себя живым в первый раз за долгие годы. — Его слава меня удивили, но я продолжала молча стаять, поминала, что Ивану нужно выговориться. — Когда я думал, что нам не суждено быть вместе, жизнь потеряла смысл, ничего не радовало, делал всё на автомате. Лишь когда строил дом, меня согревала мысль, что тут мы оба обретём счастье… Вернее, я надеялся на это. И сейчас держа тебя в объятьях, я уверен, что так оно и будет. Больше я тебя никуда не отпущу, даже если попытаешься сбежать от меня, найду, и привяжу к себе цепями. — Его прерывистый вздох, заставляет моё сердце болезненно сжаться. — Я не могу больше жить без души…без тебя. Что тут скажешь… — он усмехнулся, только эта усмешка не означала радость, скорее какую-то обречённость. — Ты сумела глубоко забраться мне под кожу… Мне хреново было без тебя малышка…
— Вань, — прижимаюсь к нему ещё сильнее, его слова меня успокаивали, и я поняла, что зря позволила страхам, омрачать мою жизнь. Какого чёрта я боялась? Ведь он любит меня, я это чувствую. Более того, вот сейчас я поняла, что он так же скучал по мне, как и я по нему. Остался вопрос: что нам мешало быть вместе? И ведь в лоб не спросишь, зная Ваню, уверена, он всё объяснит, когда посчитает, что пришло время. А пока просто нужно запастись терпением, и согреть его любовью. — Ну что ты говоришь, куда я от тебя денусь? Ты же знаешь, что люблю тебя, очень. Всегда любила…
— Знаю милая… — отстраняется, и с нежностью смотрит мне в глаза. — Даже не представляю, за что ты меня любишь. Я столько тебе боли причинил, а ты… — его голос дрогнул. — Я недостоин ни тебя, ни твоей любви… — я только хотела возмутиться, он приложил палец к моим губам, заставляя замолчать. — Поверь, я наихудший вариант для тебя… Но, клянусь, что сделаю всё, чтобы это изменить.
— Вань, для меня ты лучший мужчина во вселенной. Я понимаю, что у нас ещё будут сложности, как ни крути, мы отвыкли друг от друга, и сильно изменились за эти годы. Но я верю, что мы сможем со всем справится. Главное, что мы вместе, и любим друг друга.
* * *
Да девочка моя, любим. Только ещё не известно, чем нам обернутся наши чувства. Я бы всё отдал, чтобы ты забыла меня, и встретила достойного тебя человека. Но увы, это невозможно. Я не говорю, что не хочу быть вместе, очень хочу, я умираю без тебя. Но… Очень много «но» стоит между нами. Ты такая нежная, чистая, а я твой антипод.
После нашей первой близости Мирослава быстро уснула. Всегда удивляла эта её способность — раз, и в стране грёз. А я долго не мог сомкнуть глаз, разные мысли лезли в голову, не давая уснуть. А с другой стороны, сон не важен, когда моё счастье сладко спит рядом. Она выросла, стала роскошной женщиной, а в душе всё такая же маленькая девочка, которая смотрит на мир через призму розовых очков. И это моя вина, ведь я всё сделал, чтобы оградить свою малышку от всего дерьма, что окружало её. Я не хотел, чтобы жернова системы сломили её, а если бы не вмешался, даже страшно представить, чем всё закончилось бы. Вернее, знаю, был свидетелем, как люди менялись, причём не в лучшую сторону, словно часть души теряли. Это в книгах преподносят с налётом романтики службу в разведке, а в реальной жизни всё далеко не так. Тем более выбор её профессии — только моя вина. Мира думала, что это отличный способ забыть всю боль, что преследовала её дома, каждая мелочь там ей напоминала обо мне. Только разве от такого сбежишь? Нет, конечно, это не вышло ни у неё, ни у меня.
