— Как земли, как замок, староста? — величественно вопросил Хьюберт. Понял, что комедию ломать смысла нет. — Как вы тут без моей властной руки?
«Да замечательно», — отразилось на ставшим враз кислым лице старосты.
— Ой, ваша милость, только вас нам тут и не хватало, — ответил он. Хьюберт надулся и задышал. — Как нам вас не хватало! — Вот у кого мне надо поучиться агрессивной дипломатии, подумала я. Выкрутился. — Драконы лютуют, поди, коров пожрали, поля попалили, есть нечего, пить нечего, голодаем, последнюю солому без соли едим! Последний кусок!
После этих слов староста сыто икнул. Я припомнила кусок сала. Как выяснилось, Хьюберт тоже.
— Так это у вас переходящий шмат сала, — понимающе кивнул он. — Один полизал, второй полизал. Ничего, я вас накормлю, напою. Работать заставлю.
В толпе послышался ропот. До меня запоздало дошло, что пока Хьюберт нагибал в дальних краях кого ни попадя по велению короля и собственной левой пятки, селяне работали сами на себя. С приездом властелина сих земель количество обязанностей у селян возрастало, плюс еще и десятина какая-нибудь.
«А как бы они его ночью не прирезали», — подумала я. А что? А он еще заночевать в селе решил. Облегчить, так сказать, им задачу. Затем я опять-таки вспомнила, что Хьюберт намеревался перед этим дань собрать. После этого мне как-то совсем неспокойно стало.
— Мастер, — зашептала я, подобравшись поближе. — А мастер. По-моему, они как-то не очень рады вас видеть. Вон и вилы вон тут мужик держит, будто вас на них нацепить собрался. Давайте мы быстренько стрясем подати и поедем в замок, а?
На самом деле я не столько за Хьюберта переживала, сколько, естественно, за себя. Ну мало ли, что они там решат, а мне второй раз умирать неохота. Сколько я уже тут пережила, и чего ради, чтобы меня на вилы подняли? Ну нет.
— Женщина! — завел Хьюберт любимое. — Ну о чем ты говоришь? Я их властитель благоро…
— Да-да, а это они не исподлобья зыркают, а не смеют прямо в глаза взглянуть, — настаивала я. — Да разуйте вы уже глаза, мастер! Ляжете спать тут — я за вашу жизнь и монеты не дам!
— А есть? — скосился на меня Хьюберт.
— Откуда? — невинно пожала плечами я. Все, что упало — то пропало. Это вообще все мое состояние, нажитое непосильным трудом. — Но лучше недоесть, чем недожить. Впрочем, у вас на этот счет может быть свое мнение, так оставайтесь, а я в замок поеду. Заодно телегу там разберу, осмотрюсь… Вот телегу тут оставлять негоже, смотрите, пока мы тут лясы точим, к ней уже подбираются.
Я развернулась и рявкнула на хилого мужичка, который бочком подкрадывался к телеге. Увязано там у меня все было на совесть, просто так не стащить, что мужик сразу просек и потому вооружился отличным таким ножом, хоть на медведя ходи, а все село следило за ним с молчаливым одобрением. Мой рык подействовал и на мужичка, который крабом отбежал в сторону, но нож не спрятал, и на Хьюберта. Может, жизнь ему была и не дорога, но вот барахло — очень даже.
У меня на этот счет было противоположное мнение: на накопленное плевать, а вот жизнью я дорожила. Мастер, хотелось мне сказать, поехали уже, можно даже телегу оставить, вы себе еще награбите, быть бы живу. Нас тут двое, без оружия, а вы — а что вы, вас можно прикопать, а можно сдать за сто монет. О моей судьбе как-то даже задумываться не хотелось: был оруженосец и сплыл.
Хьюберт был упрямый, но рачительный. Показать, кто тут хозяин, ему очень хотелось, а лишаться добра — нет.
— Ты! — начал он громогласно, рисуясь перед крестьянами. — Поедешь в Ртишвелью. Осмотришься там, комнаты мне приготовишь. Гардзей?
Староста вытянулся. Ага, значит, его так звали. Надо будет запомнить.
— Чего изволит вашмилсть?
— Дай моему оруженосцу еды вдоволь. Да не жмоться, неси все самое лучшее…
У меня глаза вылезли из орбит и челюсть отпала до самой земли.
—…так, чтобы мне на неделю хватило.
Зараза такая, чтоб тебя раскорячило. Но ничего, что мне надо, я понадкусываю.
Староста махнул рукой, селяне засуетились. Не нравилось мне их мельтешение, но деваться все равно было некуда. Главное — от телеги не отходить, а что они там накидают, потом разберусь.
Кидали, надо сказать, много разного. И на вид оно выглядело ничего. Особенно вон та здоровенная чья-то нога, у которой был один минус — так, чтобы Хьюберт ничего не заметил, не отщипнешь. Но еще: хлеб, молоко и прочая кисломолочка, овощи, фрукты, местный картофель — его почему-то нанесли больше всего. То ли это был самый дешевый продукт, то ли самый дорогой.
Сала нам не обломилось.
Хьюберт нетерпеливо ерзал, наверное, не хотел слезать с коня, пока я тут кручусь, потому что я же подлезу под руку и начну «а вы, а они, а вообще-то нам лучше». Это подрывало авторитет и хьюбертово болезненное самолюбие. Поэтому я взяла Короля под уздцы и не оглядываясь направилась прочь из деревушки. Ага, до замка надо еще добраться, а до темноты-то всего ничего.
И драконы. Чуть не забыла!
Поэтому, покинув селение, держалась я ближе к лесу. Ехала и дергалась, и головой крутила туда-сюда. Но было тихо, замок приближался, и часа через три пути я входила в ворота. Меня приветствовала криком жирная ворона, причем, скорее всего, не слишком цензурным криком. А когда я уже практически прошла массивную арку, в которой недоставало собственно ворот, откуда-то сверху сорвался камень и шмякнулся в паре шагов. Ого, тут не рекомендуется расслабляться, может, Хьюберт был прав, из двух зол выбрав меньшее?
Но мне поворачивать назад было поздно, а вот заняться телегой и собой — в самый раз. Двор замка был обширен и пуст, ну, мне так казалось. Но что-то еще смущало и Король как-то настороженно поводил ушами. Правда, недолго, как только я его распрягла, он тут же направился куда-то в амбарчик, который выглядел получше остальных. Так как амбарчик я приметила для хранения содержимого телеги, то припустила за ослом — погоди, брат, тут я распоряжаюсь, кто какое место займет. И вот тут я познала наконец хваленое ослиное упрямство.
То ли потому, что рабочий день Король посчитал оконченным, то ли еще по какой причине, но он встал как вкопанный — первый раз за все время нашего с ним сотрудничества, и сдвинуть с места я его не могла, как ни старалась. Всю упряжь я сняла, так что приходилось только пихать его в бок и толстый зад, Король же лишь косил на меня темным глазом и усмехался.
Через десять минут я сдалась и отступила. Осел, иакнув надо мной издевательски, преспокойно направился туда, куда и шел. В полутьме я разобрала, куда он так стремился: к кормушке с едой.
Э? Что?
Король сунул морду в кормушку с сеном, а я как стояла, так и села бы, было мне куда. Это что — пока хозяина нет, тут живет, что ли, кто-то? С одной стороны хорошо, меньше хлопот, выгоню и освоюсь на всем готовом, с другой: а если их больше? И телегу отберут?
