Но город Краснокрестецк, закрытый от внешнего мира, умел удивлять. И пугать.
В то утро я сделала все, чтобы спрятать свою привлекательность. Шелковая серая блузка, расклешенные брюки, волосы — в пучок. Лишь бы избежать зависти и выглядеть по-деловому.
Я с удивлением обнаружила, что редакция располагается прямо в здании завода. Проклиная высокие каблуки, которые зачем-то надела, я с трудом перешагивала через опилки и строительный мусор. Меня обогнали две девушки в практичных балетках.
— Танюш, представляешь, к нам взяли какую-то веренскую понаехавшую.
— Неужели? Своих не нашлось для этой работы? — удивилась девушка лет двадцати пяти в белом берете.
— Ах, наверное, в Краснокрестецке перевелись порядочные журналисты.
Вошли в редакцию мы одновременно. Екатерина с улыбкой представила меня сотрудникам:
— Это Инна, молодой и перспективный журналист, проработавший несколько лет в качественном веренском издании.
— Очень приятно познакомиться, — улыбнулась порозовевшая девушка в берете. — Женя, корреспондент, специализируюсь на криминале.
Хотелось сказать: «Мне тоже очень приятно. Веренская понаехавшая», развернуться и уйти, но вслух я назвала свое имя и тоже улыбнулась.
В газете было девять сотрудников, из них пара менеджеров по рекламе, один верстальщик, редактор, исполнительный директор, корректор и три журналиста. И все они сидели в одном кабинет, практически соприкасаясь локтями. Гвалт и галдеж здесь считался нормальной рабочей обстановкой. Но вскоре все притихли.
— Что ж, приступим к делу и начнем планерку, — сказала Екатерина. — Сразу скажу, этот номер был просто ужасающим. Адекватный журналист давно бы сделал себе харакири, если бы так работал. Вы никуда не годитесь! Если нет способностей к журналистике — пишите заявление. Мне надоел этот детский сад на полосе.
Потом начальница обругала почти каждую статью, не высказывая, впрочем, ничего конкретного.
— Хорошо, что к нам пришла свежая кровь. Журналист, который даст всем вам фору, — с пафосом сказала Екатерина. — Инна, надежда газеты, что ты будешь давать в следующий номер?
Я вздрогнула и впервые подняла глаза, встретившись с взглядом Жени, полным ненависти. Потом перечислила несколько тем.
— Какая тухлятина! Ты тоже никуда не годишься, — подытожила Екатерина.
— Для читателей Веренской прессы это было бы интересно, — возразила я.
— Детка, ты не в Верене! Здесь никого не интересует здоровье и культура. И уж тем более фантазии про гномов и ведьм. Только развлекательная информация, спорт да прикладуха. Напиши-ка лучше про болезни печени.
Я подумала, что ослышалась. Минуту назад она сказала, что газета не публикует материалы про здоровье.
— Про что?
— Ты еще и плохо слышишь, надежда журналистики? Повторяю по буквам: б-о-л-е-з-н-и п-е-ч-е-н-и. Все, хватит. Давайте перечислим свои темы и начнем уже работать. Надоела эта болтовня.
Журналисты назвали где-то по десять тем и утвердили почти каждую: в номер или на перспективу.
— Половину — с плеч долой, — тихо сказала Женя.
— Чтобы все отписали к пятнице, лентяи! — грозно закончила Екатерина. — Тот, кто не успевает к дедлайну, лишается гонорара.
Уже через пятнадцать минут редакция опустела: все убежали на задания. Лишь менеджеры меланхолично обзванивали клиентов, да верстальщик лазил по соцсетям.
Вместо того чтобы ехать на занятия в университет, я стала методично обзванивать докторов. А вдруг кто-нибудь согласится ответить на вопросы. Информацию легко можно было найти в Интернете, но фамилия врача придавала статье вес. Наконец, договорившись с одним молоденьким доктором, я поехала в поликлинику.
На первом этаже, как и в любом порядочном медучреждении, толпились больные с недовольными лицами и деловито сновали медсестры. Но на третьем я вдруг оказалась совершенно одна в полутемном коридоре.
Прошелестело: «Инна». И я вдруг подумала, что это голос в моей голове.
Я еще раз огляделась. Коридор был пуст. Тут я нашла нужный кабинет и решилась заходить, как вдруг передо мной возник невысокий мужчина, старомодно одетый. Я не нашла ничего лучшего, как спросить:
— Вы — терапевт?
— Инна…
И он подал мне песочные часы. И исчез, больше не сказав ни слова.
На грани истерики я толкнула дверь. За столом сидел приветливый доктор. Он предложил мне чаю, затем рассказал о болезнях печени, стремясь сделать информацию как можно более увлекательной. Я вежливо слушала. Но потом, выключив диктофон, напрямую спросила, не видел ли он в поликлинике карлика в камзоле и высоких сапогах.
Врач лишь развел руками:
— Кроме вас в коридоре больше никого не было. В этот час у нас всегда затишье. Не хотите ли пропить курс магния? Скорее всего, эту шутку сыграли с вами усталость и плохое освещение.
— Но как же у меня оказались песочные часы?
— А вы не могли просто их купить и забыть об этом?
— Я — не сумасшедшая и амнезией не страдаю.
— Конечно, конечно, — врач налил мне еще чая. — Но, простите, вы из Верены?
— Как вы догадались?
— По вашему взгляду. Не обижайтесь, это всего лишь мое мнение. Но большинству веренцев просто необходимо пить препараты для поддержания работы мозга. Хотя бы экстракт из коры дерева Гинкго. Надеюсь, вы не верите в эти пресловутые светлые зоны? Их ведь местные жители просто выдумали для привлечения туристов.
Мне вдруг стало очень жалко этого симпатичного врача, который, вероятно, никогда не выходил из проходной. Который всю жизнь провел за колючей проволокой, не осознавая своей несвободы. И тешил себя надеждами, что только здесь он в безопасности.
— Я не верю. Я знаю. Знаю, что Свет существует. Спасибо за интервью!
— Прощайте, Инна. Я всегда к вашим услугам. Рад знакомству. Вы — самая красивая журналистка, которую я встречал.
Вернувшись в семь и быстро приготовив ужин, села делать домашнее задание и писать диплом. Глаза ужасно слипались, я чувствовала усталость, но терпеливо делала упражнения по русскому языку.
— Как прошел первый день? — спросил Френд.
— Кошмарно. Начальница — просто жаба, — пожаловалась я.
— Подумаешь, все они такие.
— Да и коллеги считают меня понаехавшей, как и многие в Краснокрестецке.
— Так говорят про всех приезжих, — пожал плечами мой муж.
— Почему?
— Разве ты еще не заметила болезненную гордыню все жителей Краснокрестецка? Обрати внимание, что здесь все ходят, высоко подняв голову, и смотрят прямо в глаза. И правильно делают. Потупившись, ходят только неуверенные в себе, слабые личности.
