Завожу мотоцикл и жду её, но Ребекка не торопится бежать.
– Ты мог сказать раньше!? – повысив голос, выкрикивает она. – Я могла поймать такси!
– На нем мы успеем за самое быстрое время, ты ещё успеешь кофе выпить перед встречей.
Ребекка отрицательно крутит головой. Клянусь Богом и всем на свете, её глаза начинают наполняться слезами. Она стала слишком эмоциональной. И я обожаю этот гормональный всплеск, ведь теперь она открыта передо мной. Отныне все внутренние эмоции написаны у неё на лбу.
Ребекка злится и одновременно даёт слабину. В конечном счёте слёзы всё же проскальзывают по щекам. Она начинает тихо всхлипывать, вместе с этим понимаю, что опускает руки и корит себя за опоздание, которого быть не должно.
Вздохнув, сокращаю между нами расстояние и останавливаюсь напротив неё, положив ладони на щёки, попутно смахивая с них слёзы.
– Ты доверяешь мне?
Подняв стеклянные глаза, она несколько раз моргает и начинает жевать нижнюю губу, дав согласие кивком.
– Тогда чего ты боишься? Я не собираюсь увозить тебя в рай, предпочитаю делать это в кровати.
Слабая, но улыбка, отражается на её губах. Отвечаю взаимной.
– Только не говори, что это не так. Соседи уже купили молоток, чтобы стучать по стене из-за твоих криков. Теперь они смотрят на меня так, как будто я расчленяю женские тела каждую ночь.
– Ты должен был предупредить меня!
– И ты бы сказала нет.
– Я в платье, Джейк!
– Значит, ты будешь самой охренительной девушкой, которая оседлала мотоцикл в платье.
Приложив ладонь ко лбу, она тяжело выдыхает.
– Я ненавижу тебя.
– Я ненавижу тебя больше, если это все признания на сегодня, то может быть, твоя царская попка займёт место?
Не слушаю, что она бурчит, когда поднимает ногу и перекидывает её через сиденье, попутно заправляя платье под ноги. Честно говоря, это самое главное, я не готов, чтобы сейчас она была Мэрилин Монро. Руки Ребекки проскальзывают между моих и крепко обнимают талию, из-за чего дышать становится сложно. Еще немного, и лёгкие лопнут из-за нехватки кислорода, хотя мне очень нравится подобная близость.
Смотрю на Ребекку через плечо, обнаружив лишь макушку, ибо щекой она прижимается к моей спине.
– Если не хочешь, чтобы я умер из-за асфиксии, расслабься.
Вероятно, борясь с собой, Ребекка всё же сдаётся и немного ослабляет хватку.
Наконец-то могу склониться к рулю и выехать на дорогу.
Посмеиваюсь, ощущая, насколько сильно она напряжена и боится, это легко понять по тому, что Ребекка застыла и не шевелится. Не удивлюсь, если она на время решила не дышать. Мне сложно понять, почему стоит бояться мотоциклов, и в них огромный плюс: можно сократить путь и доехать быстрей. За это она ещё скажет спасибо.
Как и полагал, сокращаю чуть ли не половину пути, и до нужной точки города добираемся за каких-то двадцать минут, на машине мог уйти час. Всё это время Ребекка пребывала в том же положении, которое приняла изначально. И когда очередной раз нахожу её макушку, смеюсь, потому что она даже закрыла глаза.
– Ты жива?
Медленно приоткрывая веки, она щурится из-за солнечных лучей и выпрямляется.
– Жива, – сообщает девушка, что и так понятно.
Перекинув с особой грациозностью ногу, Ребекка находит упор в асфальте и судя по лицу, получает успокоение, хотя пальчики продолжают сжимать ремешок сумки. Удивляюсь, когда она сует руку в боковой карман сумки и вытягивает оттуда ключи.
– Возьми мою машину. Я пока всё решу тут.
Нехотя принимаю связку. Я мог настоять и остаться тут, но понимаю, что Ребекка вновь начнёт нервничать и переживать из-за мнимого страха мотоциклов. Это последнее, что нужно делать в положении. Так или иначе, придётся унять желание укротить её, отступив на какое-то время ради неё и нашего ребёнка. Это важнее главенства.
Провожаю её взглядом, и уже хочу ехать за машиной, как Ребекка оборачивается и к моей полной неожиданности, посылает воздушный поцелуй. Видимо, придётся свыкнуться с переменами настроения, хотя вряд ли что-то поменяется, она всегда была такой. Минуту назад дрожала от страха, сейчас улыбается.
Когда добираюсь до парковки у жилого комплекса, в котором располагается её квартира, оставляю мотоцикл и занимаю место в салоне машины.
Это давно забытое чувство маленьких машин отнюдь не радует. Да, я уже садился на пассажирское кресло её машины, но занять место за рулём – значит испытать новые ощущения. Это не тот обзор, что есть в моей и от этого заметно дискомфортно. В то время, как в своей я имею полноценную картинку на дороге, видя на несколько машин вперёд, в её вижу лишь парочку, кроме того, каждая неровность на дороге чувствуется больше, моя же напоминает танк, где плывешь по течению. Слишком забытое чувство или лучше сказать новое, ведь я никогда не любил машины с низкой посадкой.
Конечно, в салоне она тоже всё держит в чистоте и порядке. Даже в проклятом бардачке стопка документов разделена чем-то напоминающим отрывок коробки, разве что ровный. В этом и есть вся Ребекка: держать всё под контролем, боюсь предположить, что творилось в её голове, когда на тесте была неожиданность. Кстати, для меня это тоже осталось загадкой и шоком. Я могу привязать её к себе, но никогда не думал о ребёнке, это слишком даже для меня. К счастью, я не ополоумел настолько, чтобы рискнуть и пойти на подобный шаг, но остаюсь довольным исходом. Почему-то страх был только один: она пойдёт на аборт, лишь бы не рушить карьеру. Сознательно я прекрасно понимал и отдавал себе отчёт, что могу разрушить и потерять всё, получив только ненависть с её стороны. Не ту, что есть между нами, благодаря которой огонёк страсти остаётся прежним, а ту, где она в действительности ненавидит меня всеми фибрами души за то, что сделал. Я не хочу рушить и быть помехой её планам, я хочу оставаться в её жизни и знать, что она принадлежит мне. Что её мысли, душа, фантазии, желания и, в конечном счёте, сердце, принадлежат мне; что ими владею и остаюсь только я. Где мы идём вместе, но не бросаем и не теряем связь с собственными амбициями. Должно поменяться лишь то, что наши пути мы теперь не проходим в одиночестве, а вместе.
Возвращаюсь назад и пишу Ребекке, которая отвечает сразу: ещё десять минут.
Что ж, за эти десять минут я могу многое найти и узнать о ней что-то новое.
Вновь сую руку в бардачок и вытягиваю рабочие документы. Это не интересно, поэтому тут же возвращаю их на место, а вот небольшую коробочку, что была поверх документов, оставляю. Когда снимаю крышку, нахожу фотографии, некоторые из которых сделаны на полароид, какие-то небольших размеров, хотя не кажутся обрезанными. Это точно расскажет о ней больше, чем знаю сейчас.
Самая первая фотография с родителями. Теперь понимаю, почему её отец наводит некий страх на окружающих, ведь на груди мужчины значок шерифа. Вероятно, ему действительно может быть известно обо мне многое. Фотография сделана в школьные годы и без сомнения на выпускном, потому что шапочка выпускника на голове Ребекки говорит только об одном. Она такая юная, кажется простой и счастливой, но от меня не ускользает разница в цвете волос, ведь на фотографии они носят оттенок тех, что напоминают мои, разве немного темнее. Я не могу разглядеть в ней ту девушку, что знаю сейчас, она словно наивнее и не обладает такой же самоуверенностью, что имеется сейчас. Следующая сделана в домашней обстановке. И я знаком с человеком, который запечатлён на снимке вместе с Ребеккой. Расставив ладони по столу, Йен улыбается, оставаясь за спиной Ребекки, которая в отличие от него смеётся и смотрит в камеру, он же смотрит на неё. Они без сомнения были влюблены друг в друга. Я вижу это по тому, как он смотрит на неё. На них праздничные колпаки, а на торте перед Ребеккой свечки. Ей исполнилось пятнадцать. Следующая фотография в аэропорту, где в глазах её мамы застыли слёзы, вероятно, фотографию сделал отец. На ней Ребекка тоже юная, но старше, чем на предыдущей. Возможно, тогда она улетала. Я останавливаюсь на следующей и внимательно рассматриваю каждое лицо на снимке, некоторые из которых тоже знакомы. Это её друзья. Вероятно, её компания больше, по крайне мере, одного парня я точно не видел, а некоторые отсутствуют, например, жена Криса и один из парочки геев. Беру следующую и теперь на ней достаточно больше лиц, даже Райн. Парочку геев я уже видел на фестивале, к незнакомому парню добавилась девушка, и уже тут есть жена Криса. Они все распределились по парам и кажутся слишком счастливыми, фотография словно излучает радость, поэтому улыбка непроизвольно возникает и на моих губах. Кстати, волосы Ребекки уже имеют тот оттенок, что она носит сейчас. Десять пар глаз смотрит со снимка и улыбается, явно на каком-то празднике, судя по воздушным шарам за спиной. Следующий снимок с её подругами, определённо сделанный за обеденным столом в университете. Лизи остаётся между ними и прижимает к себе Алекс и Ребекку, положив ладони на щёки девчонок, которые тоже обнимают её, протянув руки по её плечам. Ещё один снимок с ними в парке, где Ребекка отправляет воздушный поцелуй, по центру находится Алекс и широко улыбается, а Лизи высунула язык. Я смотрю ещё десяток снимков с ними после предыдущих двух. Они определённо сумасшедшие. Некоторые из них сделаны в различных штатах. На одном узнаю Калифорнию, на втором Флориду, другие в основном сделаны внутри зданий, поэтому не могу говорить точно. Я прихожу к заключению, что её студенческая жизнь прошла на высшем уровне в окружении одной компании, ведь на фотографиях мелькали одни и те же лица. Я тут же жалею, что я, Гарри, Дэни и Патрик разделились по учебным заведениям, хотя вполне возможно, что Ребекка обрела одну компанию уже будучи поступив в университет.
