– Только если скажешь, что с тобой всё в порядке. И без одолжений.
– Всё нормально, я просто переела всякой дряни.
Я согласно киваю, хотя Ребекка не видит меня, после чего вновь возвращаю телефон к уху, всё ещё оставаясь у двери туалета.
– Прости, мам, отвлёкся, что я там говорил?
– Ты не один?
– Это и есть причина, по которой я звоню.
– Джейк… – она растягивает моё имея с вопросительной интонацией, словно догадывается, о чём хочу сказать. И я не собираюсь выжидать какого-то чуда или нужного момента.
– Моя девушка беременна.
– Твоя девушка? – высокий голос мамы режет слух, а барабанные перепонки просят помиловать.
– Да, моя девушка. Это вызывает у тебя такие бурные эмоции и удивление?
Широкую улыбку мамы услышит даже глухонемой.
– Конечно! – смеётся она. – Не так давно ты ругался с нами из-за простых вопросов.
– Я ругался с вами не из-за вопросов, а из-за того, что вы лезете в мою жизнь. Это бесит, сами знаете. Мне двадцать пять, я сам могу разобраться с тем, чего хочу.
– И ты ругался с нами из-за… дайка подумать. Из-за того, что у тебя есть девушка и ты не хочешь представлять её нам? Ты стесняешься своих родителей или что?
– Господи, мама, ты всегда раздуваешь из мухи слона, – улыбаюсь я. – Её не было на тот момент, меня просто раздражает любопытство. И так как теперь ты все знаешь, передай отцу и можете спать спокойно.
– Ты не хочешь пригласить нас и познакомиться?
– Приглашу, если вы не вознесете её до неведомых небес и не расцелуете руки за то, что она появилась.
– Я так хочу посмотреть на неё, – нетерпеливо тараторит мама. – Когда мы можем приехать к вам?
Я смотрю на закрытую дверь туалета, не слыша ничего, даже шума воды. Это начинает беспокоить и желание поскорей завершить диалог появляется мгновенно.
– Может, на выходных? – предлагаю я. – У меня впереди куча работы. Я разгребу хотя бы немного, и Ребекка будет отдыхать.
– Хорошо, мы купим билеты на вечер пятницы или утро субботы.
– Лучше на утро. Я должен идти.
– Хорошо, я напишу номер рейса.
– Ага, до встречи.
Мама только успевает сказать «пока», как я сбрасываю вызов. Я не буду обманываться и говорить, что родители – это самое важное. Да, важное, но с мамой всё в порядке, а Ребекку не слышно. Беременная из них только одна. Гормоны скачут не у неё, а у меня. Как хорошо, что это женская доля, я бы мог двинуться на фоне беременности.
Сую мобильник в карман и стучу.
– Ты там жива?
– Да, – её голос сквозит усталостью.
Несмотря на небольшой срок, иногда я вижу, что Ребекка вымотана до предела, тогда хочется запретить ей работать и вообще двигаться, но это было бы слишком категорично. Единственная реакция, которую получу – раздражение. Она скажет, чтобы я не указывал и не вмешивался в её работу. Мы разругаемся, потому что я буду гнуть своё, а она – своё. Итог: нервы, а ей нельзя нервничать. Следовательно, мыслим в другом направлении. Спасибо, мобильность.
– Откроешь дверь?
Спустя несколько секунд, замок издаёт щелчок. Хороший знак. С Ребеккой я бдительный, чувствую себя настоящим сапером среди минного поля. Неверный шаг – и бабах. Я убит.
Нахожу её хрупкое тело на унитазе, крышку которого она закрыла.
– Насколько дерьмово?
– Это было отвратительно, – морщится Ребекка, подняв голову. Её раскрасневшиеся щёки сопровождаются стеклянными глазами, в которых застыли слёзы.
Я присаживаю на корточки у её ног и протягиваю руки по обе стороны бёдер.
– Принести что-нибудь?
– Стакан, я хочу пить.
Молча киваю и меньше, чем за минуту, нахожу стакан, с которым возвращаюсь к ней, заранее наполнив водой из кулера.
Ребекка опустошает его за один присест, стоит только моргнуть. Она прижимает ладонь ко лбу, и я ощущаю жар, который исходит от её тела. Она буквально горит, что совершенно не нравится мне.
– Давай отвезу тебя домой?
– Нет, у меня ещё есть работа.
– Да плевать на работу, – фыркаю я.
Гнев вспыхивает в её глазах, чего и требовалось ожидать. Я вскидываю руки в знак капитуляции.
– Понял. Принял.
– Ты должен быть на работе через час.
– Я могу остаться с тобой.
– Нет, не можешь, ты должен работать. Я не хочу, чтобы ты видел это.
– Только если пообещаешь, что не будешь разбирать вещи без меня.
– Эти коробки меня бесят, я ничего не могу найти.
– Мы разберём их постепенно. Кстати, на выходные приедут родители, с остальными увидимся, когда будет выходной.
Ребекка кивает.
– Ты сказал?
– Да, тебе лучше покупать билет на другую планету, мама задушит тебя в объятиях.
– Почему?
– Потому что ты первая девушка, с которой они познакомятся.
– Какая честь, – дразнит Ребекка, и я улыбаюсь. Ещё один хороший знак.
Поднимаюсь и подаю ей руку, которую она принимает и поднимается следом.
Это чёрное миниатюрное платье, открывающие загорелые руки, плечи с выпирающими ключицами, изящную шею, ложбинку между грудей и длинные ноги, сводит с ума. Оно прилипает к ней вторым слоем кожи, который хочу снять и выбросить, но не могу, потому что больше этого желания то, что её видят другие и ловят стояки, ведь им она принадлежать никогда не будет. Самое лучшее чувство, знать, что она только моя. И она носит моего ребёнка. Я хочу девочку, потому что хочу вторую Ребекку. Мне нужна ещё одна подобная заноза в заднице. Я хочу, чтобы она была похожа на неё, чтобы видеть, как она идёт и мужские шеи сворачиваются, потому что иначе быть не может. И если её характер будет прототипом характера Ребекки, я могу быть спокоен. Слабак точно не добьётся её расположения.
Ребекка избавляется от туши под глазами и смотрит на меня через отражение зеркала. В ответ целую её в области виска и кладу ладонь на живот. Мне тоже нравится это делать.
Черт, какой я на деле заботливый милашка, просто крыша едет.
– Если это всё-таки будет девочка, я могу дать ей имя?
– Только не имя какой-нибудь сладкой шлюшки. Мы договаривались.
Я смеюсь.
– Сладкой шлюшки?
– Да.
– Не знаю, что это должно означать, но я не поменял решение. Это Хейли.
Ребекка склоняет голову на бок и прищуривается.
– Тогда мужское придумываю я.
