Он ждёт несколько секунд, и снова падает лбом на мой живот.
– Будь ты собой сейчас, могла сказать, чтобы я катился и раздвигал ноги всех, про кого говорил. Но я хочу тебя. Хочу твое тело. Скажи, что это не всё. Просто секс, Ребекка.
Слабо жму плечами.
– Ладно.
– Не пойдёт.
– Секс и не более, Джейк.
Думая, что он уйдет и это всё же прекратится вот так, я ошибаюсь. Ладони парня скользят по талии, глупо отрицать, что им не удаётся поднимать языки пламени огня внутри. Он прав: мое тело реагирует и хочет его. Оно отзывается на ласки, с которыми борется и не желает принимать разум. Юбка поднимается, а его губы прокладывают дорожку по животику, сползая ниже. Закрываю глаза, когда он подхватывает резинку трусиков и стягивает их. Я снова осталась без одной части нижнего белья. Забываю об этом моментально, как только его губы прокладывают дорожку по внутренней стороне бедра, а следом накрывают чувственное место, из-за чего покрываюсь мурашками и начинают дрожать. Я готова скулить под ним, задыхаться от прикосновений и сгорать, но не от стыда, а от тех вещей, что он делает. Сжимаюсь, когда Джейк оборачивает руки вокруг моих ног и не даёт уползти выше, заставляя извиваться и цепляться за последние остатки реальности в виде его рук. Мир взрывается и превращается в осколки, а тело обмякает на поверхности стола.
Джейк оставляет новую дорожку поцелуев к тому месту, где недавно покоился его лоб. Следует заключительный, я знаю это, потому что он не отстраняется сразу. Губы задерживаются на моём теле несколько секунд, после чего разрывают контакт. Он проводит ладонями по ногам и возвращает юбку на место, а следом направляется к дверям, оставляя меня в подобном положении и замешательстве.
– Секс и не более. Никаких других встреч, даже разговоров.
В ушах эхом звенят эти слова. Условия, которые он принял и сейчас ушёл, сдержав их.
Ещё несколько минут лежу на том же месте, не двигаясь, после чего поднимаюсь и первое, что нахожу – собственные трусики. Он не забрал. Ничего не сказал. Просто ушёл. Это и есть секс, которого я должна была желать. Нет даже дразнящего и в то же время нежного укуса на плече, который он обычно оставлял в качестве прощания. Нет того «увидимся», с помощью которого бросался вызов. Всё по первоначальным условиям. Мы должны были получить свою разрядку и разойтись. И я получила, но не чувствую сладкий вкус облегчения и прилив эндорфинов, наоборот, в горле горечь.
Только спустя долгое время, в течение которого слушала тишину, оставаясь на столе, медленно сползаю и возвращаюсь на кресло. Отворачиваюсь к окну и подпираю рукой висок, не понимая, что чувствую в этот самый момент. Невообразимо хочется с кем-то поговорить, рассказать и узнать мнение со стороны, и в таких случаях, я всегда набирала номер мамы, потому что её мнение всегда самое важное. Но я не в силах нормально что-то объяснить, это, конечно, не останавливает. В голове хаос и каша из всевозможных круп.
Алекс первая в списке контактов, и поэтому нажимаю клавишу вызова, приняв это за знак, хоть и глупый.
– Привет, трудоголик, – улыбчиво приветствует она, как только принимает вызов, но слышится, как подруга скачет на месте, сопровождая это тяжёлым дыханием через рот.
– Привет, – натянуто улыбаюсь, пытаясь разобраться с мыслями в голове. – Я не вовремя?
– Черт, я просто ударилась ногой, – пыхтит Алекс. – Зачем у мебели ножки?
Говорю первое, что приходит на ум.
– Чтобы она стояла на месте.
– Хочу, чтобы им было также больно из-за встречи с моей ногой.
– Думаю, они плачут внутрь себя.
– Надеюсь, – вздохнув, она, кажется, куда-то присаживается. – Как дела? Хочешь позвать нас ещё раз?
– Я буду только за, если вы забронируете первые попавшиеся билеты. Я скучаю по вам.
– Выкладывай.
– Выкладывать? – удивляюсь её проницательности.
– Да, я слышу по голосу, что-то не так.
Вздохнув, киваю, словно она может меня видеть.
– Как бы ты поступила, если бы вас связывали… кхм, отношения без обязательств, и он обидел тебя?
– Смотря, как обидел. Он что-то сделал или сказал?
Ещё раз удивляюсь, потому что она не шутит на данный счёт и не пытается подколоть. Алекс даже не интересуется, с чего вдруг я звоню и задаю такие вопросы. Мы можем шутить на тему секса сколько угодно, но никогда не обсуждаем это на серьёзной волне. Девочки придерживаются позиции, что происходящее в их кровати – табу для остальных. В этом я согласна. Я не совсем заинтересована в умениях Джареда или Тома, и не могу рассматривать их как потенциальных мужчин, зная, что они оба в отношениях и оба с моими подругами. Да, я встречалась с Райном, но между ним и Лизи ничего не было, если верить. Они оба придерживаются одной позиции. И я склонна верить их словам, зачем лгать?
– Он вывалил кучу дерьма, – выдыхаю, наблюдая за проезжающими мимо машинами.
– Тебя это задело?
– Не хочу это признавать, но да. Я не думаю, что такие отношения могут перерасти во что-то серьёзное. Мы оба не выносим друг друга.
– Но… тебя всё устраивает в ваших отношениях?
– В этом плане да.
– Ты начала что-то чувствовать?
– Я пока не понимаю. Думаю, нет… он просто делает это по-особенному изворотливо, так, что сейчас начинаю чувствовать себя гадко. Насколько это вообще правильно?
– Господи, – немного посмеивается Алекс. – Ты говоришь о правильности человеку, который познакомился с Томом и начал отношения с ним благодаря спору. Он был моим призом, знаю, это самое тупое, что я кого-то делала. И ещё ты говоришь это человеку, который залетел после расставания с ним от него.
– Так или иначе, вы любите друг друга. Даже если бы не было беременности, рано или поздно вы бы сошлись.
– Не знаю, я не люблю думать «а если бы», это бесит. Как будто надежда, которая заранее умерла.
– Так что скажешь?
– Если тебя задели слова, то, возможно, что-то чувствуешь к нему. Хотя… не знаю, это так сложно. Меня вряд ли заденут слова посторонних людей, даже если мы в чём-то близки, Лизи, наоборот, не покажет, но в глубине души расстроится. Главное понять, есть что-то или нет.
– Я не засыпаю и не просыпаюсь с мыслями о нём.
Беру секундную паузу, следом тихо добавляю:
– До вчерашнего дня. Кажется, я начала ненавидеть его ещё больше. Вчера заснула с этой мыслью, и сегодня проснулась.
– Ты серьёзно ненавидишь его? В чём причина?
– Ну… он высокомерный, чересчур самоуверенный, заносчивый, инфантильный, легко выкинет какое-нибудь дерьмо и не извинится…
– Боже, мы говорим о Картере? – с настороженностью в тоне, спрашивает Алекс.
