Вновь раздается грохот, сверкают молнии, Дэнни жмурится и хватается за голову, непроизвольно подаваясь вперед. Глазные яблоки горят огнем – кажется, будто он куда-то летит, вертится в воздухе, переворачивается и резко падает. Вновь вспыхивает боль и возникает голос – голос, который он так долго пытался выбросить из головы.
«Дэнни! Господи, нет! Дэнни, держись!»
Он изо всех сих зажимает уши руками, однако ничего не способно заглушить отчаянный крик мамы.
Глава 35
Джесси
Когда Дэнни падает на землю, Майло бросается к Мэг и тащит ее, чуть ли не переносит на руках в безопасное место на краю поляны. Одновременно с ним Джефферсон подхватывает Онор и, забросив на плечо, несет прочь.
– Джесси! – зовет он. – Идем же!
Однако я не двигаюсь.
– Джесс! – подключается Майло. – Тут небезопасно…
Не обращая на него внимания, я осторожно приближаюсь к Дэнни, который скрючился перед входом в пещеру, прижимая одну руку к голове, а другой вцепившись в пылающий факел. Его взгляд направлен на меня, когда я наклоняюсь и отбрасываю нож в сторону, однако в нем не отражается никаких эмоций. На лице ни страха, ни любопытства, ни облегчения – бесстрастная каменная маска.
– Дэнни?
Он вздрагивает, но продолжает молча смотреть на меня этим жутким, пустым взглядом.
– Дэнни, я хочу тебе помочь.
Я оглядываюсь на друзей. Онор и Мэг рыдают, прижавшись друг к другу. Джефферсон и Майло наблюдают за мной, напряженные, готовые в любой момент кинуться мне на выручку.
– Дэнни, – повторяю я, вновь поворачиваясь к нему. – Поговори со мной. Скажи, что с тобой. Позволь тебе помочь.
Он качает головой – едва заметно, однако по крайней мере теперь я вижу, что он слушает и понимает мои слова.
– Тебе не нужна помощь? – спрашиваю я. – Или ты мне не веришь?
– Не верю. – Его голос похож на низкий гортанный стон.
– Почему?
– Вы все заодно. – Он внезапно вскакивает, заставляя меня вздрогнуть, и машет перед лицом факелом; пламя танцует и искрится.
– Что мы такого сделали, Дэнни?
– ВЫ ВСЕ ЛЖЕЦЫ!
От силы его крика сердце кидается вскачь, я напрягаюсь, готовая развернуться и убежать, если он нападет. Однако не поворачиваюсь и не убегаю.
– Бояться нормально, Дэнни.
– Я вас не боюсь.
– А кого ты боишься?
– Того, кто за всем этим стоит. – Он продолжает дико размахивать факелом. – Того, кто хочет меня наказать, хочет воплотить мою фобию в жизнь.
Я замираю. Хотя он никогда не говорил, чего боится, я начинаю догадываться.
– Зачем ты связал Онор?
– Чтобы защитить. Пришлось связать, ради ее безопасности.
– Ты думал, кто-то хочет ей навредить?
– Не просто навредить! Убить! А если умрет она, то умру и я!
Пламя прыгает и шипит, когда он машет факелом из стороны в сторону. Дождя не было несколько недель, и джунгли пересохли. Пожар разгорится мгновенно, и вскоре весь остров будет охвачен пламенем.
– Ладно, ясно! – Я поднимаю ладони. – Прошу, осторожнее. Следи за факелом.
– Зачем? – Дэнни уже машет им демонстративно. – Он не настоящий.
– Факел?
– Факел, джунгли, остров, мы. Все это нереально. – Он прижимает ладонь к стволу пальмы и усиленно трет, затем показывает ободранную кожу: – Смотри. Мне не больно. Во сне не чувствуешь боли.
– Значит, все это сон?
– Не просто сон – кошмар!
– Хорошо, – говорю я. – Допустим, это кошмар. Значит, ты можешь контролировать его окончание.
Дэнни хмурится:
– В каком смысле?
– Это называется осознанным сновидением. Ты сам управляешь происходящим во сне. Тебе решать.
– Значит… – он пожимает плечами, – если я перережу себе горло, то проснусь?
Меня мутит. Ужасная затея.
– Нет, нет! Я имею в виду, что, если сон заставляет тебя нервничать и бояться, ты можешь просто решить быть счастливым и спокойным.
– Я хочу быть счастливым, – безэмоционально говорит он.
– Вот так, да.
– Не работает. – Выражение лица Дэнни меняется. – А знаешь почему, Джесси? Потому что все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо, и все, кого я люблю, меня бросают.
– Неправда.
– Разве?! – кричит он, так широко раскидывая руки, что пламя факела лижет ствол ближайшей пальмы. – Онор хочет меня бросить! Моя собственная мать меня бросила. Восемь лет! Она не навестила меня ни разу за восемь лет! Какая женщина бросает своего сына и больше никогда к нему не приходит?
Меня накрывает волна беспомощного ужаса – такого же, как когда Том говорил со мной о смерти, – ужаса от собственного бессилия, собственной беспомощности. Я не знаю, что делать, как ему помочь. Хочется просто убежать. Но если оставить его одного, он навредит себе или спалит весь остров.
– Дэн, – нерешительно говорю я. – Почему ты не виделся с мамой?
– Потому что она с ним. С Джоном. С этим уродом, ради которого она бросила папу.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, однако сердце по-прежнему барабанит о ребра.
– Дело ведь не в этом?
– Нет, именно в этом! – В его глазах вспыхивают яростные огоньки. – Она мне лгала! Говорила, они с папой расстались, потому что отдалились друг от друга, а сама все это время спала с Джоном с работы! Папа сказал, что они встречались задолго до того, как он об этом узнал. Я пытался уговорить ее остаться. Умолял. Кричал, что я ее родной сын; если она уедет, значит, она любит Джона больше меня. Мне было девять. ВСЕГО ДЕВЯТЬ, и меня бросила мама!
Я машинально тянусь к мягкой коже предплечья, только уже не щипаю себя, чтобы заглушить боль за Дэнни, а глажу подушечками пальцев грубую обожженную кожу. «Ты еще можешь помочь ему, Джесси, – раздается в голове голос Тома. – Можешь – и сможешь».
– Где твоя мама, Дэнни? – тихо спрашиваю я.
– Не знаю.
– Знаешь!
– Нет. – Он прижимает руку к голове и морщится, крепко зажмурившись. – Не надо. Прошу! Не спрашивай.
– Что с ней случилось после того, как она переехала к Джону?
Дэнни машет головой, рука с факелом опускается, и пламя лижет иссохшую землю.
– Прекрати! Перестань о ней спрашивать! Иначе я сожгу весь остров дотла. Я не шучу! Клянусь, я все тут подожгу!
– Что случилось с твоей мамой, Дэнни?
– Все это не по-настоящему…
– Ты настоящий. Я настоящая. И произошедшее с твоей мамой тоже по-настоящему. Скажи, что с ней случилось, Дэнни!
