В этот день Алине было одиноко, Кей опять сумел вывести ее из себя лишь парой слов, и она позвонила Арину, когда он находился в студии, репетируя свое соло. Позвала погулять, пожаловалась на то, что ей грустно, скучно и одиноко. Когда она плохо себя чувствовала, она всегда звонила именно ему, потому что знала — отказать ей Арин не сможет. И в этот раз парню пришлось бросить все и ехать к черноволосой красавице. Он предложил ей пройтись по магазинам, заодно и сам захотел зайти в музыкальный, посмотреть на новинки. Алина согласилась, и так они оказались в «Августе».
И когда длинноволосый музыкант ждал девушку, застрявшую в магазине женского белья, куда он целомудренно решил не заходить, то случайно увидел Кэт. Около кафе-мороженого. Не одну.
Арин сразу узнал ее спутника. Не узнать он не мог. Поэтому и поманил рукой девушку, чтобы посмотреть на его реакцию. Кэт, конечно же, подбежала к нему, улыбчивая, похожая на свежий ветерок — от нее даже и пахло холодом, вернее, мороженым. У нее были любопытные глаза и взгляд девчонки, которая настроилась на романтический лад. Арин немного поговорил с ней. И даже узнал, что со своим спутником Кэт учится в одной группе, — это Арина и удивило, и позабавило. А потом неожиданно пришла Алина.
Спутника Радовой она не узнала. Она не видела его. Она вообще никого не видела, кроме девочки Кэт. Заприметив Кэт, Алина так обозлилась, что с трудом держа себя в руках, решила слегка поиздеваться над девушкой, — это было вполне в ее стиле. Подобно черной дикой кошке, Алина любила играть с разными мышками перед тем, как съесть их. Однако, как это хорошо заметил проницательный Арин, Кэт тоже оказалась не совсем простой и даже смогла вывести его Алину из равновесия. Парня это даже слегка рассмешило, хотя он и не приветствовал грубость, особенно среди представительниц прекрасного пола. А еще Арин не смог отказать себе в удовольствии на глазах сопровождающего Кэт послать ей воздушный поцелуй. Он был уверен — тот парень в очках это видит и это его совсем не порадует. Скорее наоборот.
И только тогда, когда Алина, злая, как цепной пес, оглянулась, чтобы еще раз как следует жестами пригрозить Кэт, — а Алина хорошо это умела, пугать людей, Арин сказал ей о том, кто сопровождает малышку Радову.
Услышав его слова, Алина нервно обернулась. Теперь и она тоже узнала спутника Кати, и это ее еще больше разозлило, она даже хотела вернуться, но Арин не позволил ей этого сделать.
— Ничего не делай. Просто уйдем. — Крепко взял ее за руку бас-гитарист «На краю». — Думаю, я знаю, как можно будет тебе помочь.
— Значит, он не может забыть меня. — Сделала неверный вывод Алина и вздохнула.
А когда они ехали в стеклянном лифте, девушка продолжала смотреть на спутника своей соперницы, а Арин — на саму Кэт. Он поймал себя на мысли, что если бы он встретил ее в других обстоятельствах, то все, возможно, сложилось бы иначе.
Когда мы с Антоном, кажется, переговорили уже обо всем на свете, небо стало понемногу темнеть, солнце садиться, цепляясь последними лучами за крыши высоток, а на противоположном от него конце небосвода забелел тоненький растущий месяц. Все это красноречиво говорило о том, что в свои права плотно вступает вечер, скоро грозящий перейти в ночь.
Мы стояли под высоким фонарем, который зажегся как раз в тот момент, когда мы оказались рядом с ним, хотя было еще довольно светло для искусственного уличного освещения.
— Интересно, а кто включает-выключает фонари? Вот смотри, — тут же поделилась я с парнем, — сейчас не так темно, чтобы они горели, ведь солнце еще немного светит. А вот ночью, когда освещение действительно нужно, куча фонарей не светится. Зато иногда их можно увидеть рабочими даже днем! Вот кто…
— Застынь, — зачем-то сказал мне Антон, прервав мою речь.
— Что? Зачем? — удивилась я.
— Нет-нет, Кать, не поворачивай голову! Стой так. Хорошо?
— Стою. Только зачем? — никак не могла я взять в толк. Что это с Антоном?
— Минуту.
Он зачем-то отошел чуть назад, сбросил с плеч рюкзак, достал из него большой профессиональный фотоаппарат, в котором я опознала камеру с очень хорошей оптикой, и, вновь попросив меня не двигаться, пару раз сфотографировал. Яркая вспышка мазнула по лицу, но я сумела не зажмурить глаза и даже улыбнулась.
— Хорошо. Катя, поверни немного голову вправо. И чуть вниз, — сказал мне он, настраивая свою навороченную камеру.
Почему-то мне было приятно, что Антон фотографирует меня. Я не чувствовала себя смущенной — напротив, вела себя естественно и даже раскрепощенно. Он щелкнул меня еще с нескольких ракурсов, то отходя вправо, то влево, то и дело настраивая объектив и, кажется, остался доволен результатом.
— А ты просто так фотик с собой взял или любишь фотографировать? — не знала я о таком хобби этого скрытного чудика. Надо же, мы в этом похожи. Я ведь тоже люблю фотографировать.
— Бывает. Интересное занятие. Все. На этих снимках ты будешь похожа на фею, — задумчиво произнес Антон, глядя на полученные снимке на дисплее.
— На фею? Это которая с крылышками? — захихикала я, представляя себя в образе малюсенькой волшебницы, одновременно заглядывая в экран цифрового фотоаппарата, от которого, если честно, сама не отказалась бы. При этом я касалась щекой его плеча, и мне было очень-очень приятно просто от ощущения того, что я могу позволить себе роскошь дотронуться до этого человека. А его снимки и правда были чудесными. Кажется, когда человек хорошо относится к тебе, он и через камеру видит тебя красиво. А если ты ему не нужен, безразличен или противен, то и сфотографирует он тебя не самым лучшим образом.
— Фея с крылышками? — переспросил Антон.
Томас в детстве рассказывал мне и Эдгару, а затем и Нелли, одну и ту же старую шотландскую сказку под названием «Фея и котёл», очень глупого содержания: муж и жена ежедневно получали от феи целый котел мозговых косточек, потому что женщина дружила с волшебницей, но однажды жена уехала, а муж конкретно ступил — он не открыл фее дверь, непонятно чего испугавшись. Волшебное существо очень разозлилось и чуть не скормило мужика и вернувшуюся бывшую подружку своим собакам-чудовищам. Больше фея к супругам не возвращалась, а где тут мораль — я не знаю. Зато папа постоянно где-то ее находил, и каждый его следующий пересказ в корне отличался от оригинала. Но с самого детства в моей темноволосой головушке сидит что-то вроде архетипа: «феи — неадекватные и крайне нервные существа, у которых характер — просто ужас».
Я тут же поведала это все Антону, не забыв пересказать саму сказку в лицах. Он заулыбался и, немного смущаясь, выдал мне к моему восторгу, что для него фея — это «милая девушка, вокруг которой распространяется волшебство».
— Вокруг меня было волшебство? — попыталась я пококетничать, нутром чувствуя, что это у меня не слишком хорошо получается. — Ты перепутал, это фонарь просто желтым светом осветил меня, — тут же принялась я отнекиваться.
— Кать, ты такая глупая.
