– Прекрати утверждать, что я пьяна. Интеграл от единицы, деленной на Х, равен натуральному логарифму от Х плюс постоянная C. Двадцать четвертый президент США. А та вечеринка в «Зоне пятьдесят один» – самое тупое, что я только слышала. – Она села, наконец-то, и склонилась ближе ко мне. – Я говорю тебе, Нэш. Я не пьяна. Я бегу за счастьем. Я хочу жечь.
– Идет дождь.
На самом деле вода пропитала всю мою гребаную машину, и даже если мы доедем, едва ли я найду крышу в рабочем состоянии.
– Вау, ты сможешь стать ведущим прогноза погоды, если вся эта затея с отелями не выгорит. Что вполне может случиться, – поддразнила она, – учитывая тот факт, что мы проектируем вестибюль вокруг скульптуры, которую не видели… – Кончики ее пальцев касались моей щеки, пока она прыгала с темы на тему, словно играла в чехарду, и это явно не было поведением трезвого человека. – Хотела бы я, чтобы ты был счастлив, Нэш Прескотт.
Челюсть у меня дернулась, зубы заскрежетали.
– С чего ты взяла, что я несчастлив?
– У тебя тут слишком много всего, – она постучала по виску, – чтобы расслабиться и быть счастливым. – Ее вздох свидетельствовал о том, что ей было меня жалко. – Я кое-что делаю. Не смотри. – Она дала мне примерно полсекунды на то, чтобы отвернуться, прежде чем стянула мешковатые треники и сказала: – Не могу танцевать в этом.
– Твою мать, – пробормотал я.
Папа обычно кричал: «Святая Бетси!» – когда что-то казалось ему безумным. Эта ситуация была безумна, как никакая другая.
Эмери вытащила свои трусики у меня из кармана, натянула их прежде, чем я сообразил, во что я ввязываюсь, и выскочила из машины. Кружась, она, несмотря на свой рост, умудрялась выглядеть миниатюрной.
Маленькой и свирепой, и, если верить ей, собирательницей слез, пота и крови. Ее конверсы, единственная пара, которую я когда-либо видел на ней, топтали грязь. Так вот как выглядят психические срывы?
Потому что это не было нормальным поведением.
Это не было даже поведением пьяной девицы.
Но это выглядело немного жалко и гораздо более мило, чем мне хотелось признать, – почти достаточно, чтобы заставить меня оторвать свою задницу от сиденья и «зажечь» с ней.
Я не стал этого делать.
Я смотрел, ожидая, когда она протрезвеет.
Она кружилась по кругу. Вода стекала по ее белой футболке. Без бюстгальтера я видел твердые соски. Я мог бы засосать один из этих сосков, прямо над буквой «Г» в слове «тигр». Но она была пьяна, а я был из тех придурков, которые скорее разорвут тебя в клочья, чем воспользуются подобным в своих интересах.
Она смеялась, единственный источник тепла в этом проклятом дожде. Даже в беззвездную ночь она напоминала мне солнце. Такая, мать ее, теплая внутри и снаружи. И я действительно понятия не имел, откуда взялась эта девушка.
Как она умудрялась снова и снова прокладывать путь в мою жизнь. Какой смысл был ей появляться повсюду? Заполнять каждую трещинку во вселенной?
– Смотри! – Она вскинула руки над головой. – Красивая ночь. Без звезд. Ты хотя бы посмотришь?
– Нет.
Вместо этого я смотрел на нее, наблюдая, как она запрокидывает руки, крутясь. Потянувшись в центр консоли, я сунул в уголок рта конфискованный косячок, жалея, что не могу его прикурить и заменить одну аддиктивную привязанность другой.
К черту этот дождь.
Мой взгляд упал на ее соски.
С другой стороны, я не ненавидел дождь.
Я поигрывал с косяком и смотрел на Эмери. По сравнению с другими психическими расстройствами это выглядело мило. Она постоянно улыбалась, что было чудом, учитывая то, что, когда дело касалось танцев, у нее совершенно отсутствовала грация.
Ее конечности были слишком длинными для этого. Они мешали ей, когда она кружилась и качалась, из-под футболки выглядывали двухмильные ноги. Какой бы чертовски совершенной она ни была, она не казалась фантазией, поскольку ни один разум на этой земле не мог вообразить подобного.
Эмери поймала мой взгляд.
– Думаешь обо мне?
– Если ты еще не поняла, я всегда думаю о тебе, и мне это нравится так же, как просыпаться по утрам от того, что Роско лижет мое лицо, но это так.
– Думаешь, это похоть? – Проницательный взгляд изучал меня в ожидании ответа на вопрос, который мы всегда обходили стороной.
– Знаешь, что я скажу… Задай это вопрос, когда протрезвеешь, и я отвечу.
Нулевой шанс, что она вспомнит хоть что-то из этого завтра. Эмери не ответила. Она продолжила танцевать, Она продолжила танцевать, одаривая меня улыбкой, которая наводила на мысль, что она знает что-то, чего не знаю я. Дерзкой, но одновременно какой-то милой. Наркотик, вызывающий слишком сильную зависимость, чтобы торговать им.
Я сидел в своей промокшей машине за шестьсот сорок восемь тысяч долларов и жевал размокший косяк. Ее губы бормотали столько слов, что я не мог за ними угнаться, а даже если бы и смог, был уверен, что большинства из них не существовало ни в одном нормальном словаре, кроме ходячего словаря, кружащегося под проливным дождем.
– Твою мать! – Эмери нырнула внезапно на пассажирское сиденье, перевалившись через дверь, пока ее ноги не поднялись в воздух, а голова не опустилась куда-то на уровень пола.
Я отложил косяк.
– Если это – жечь, я в этом не участвую.
– Заткнись. Я спасаю его.
– Спасаешь что?
– Открой багажник и помоги мне подняться.
– Скажи, что ты спасаешь.
– Прошу, Нэш… Просто сделай это.
– Дерьмовое шоу, – пробормотал я, но открыл багажник, открыл дверь, прошел по грязи, обнял ее за талию и прижал к себе, пока нас не разделила только насквозь промокшая одежда.
На груди она баюкала коробку, которую забрала из своей комнаты. Это была жестяная коробка, водонепроницаемая по своей природе, что она и так поняла бы, если бы не чокнулась.
Любопытство терзало меня. Так и подмывало спросить, почему она хранила записки, но я отнес ее к багажнику и поставил там.
Я хотел раскрыть ее разум, как книгу, и читать его, но черт меня подери, если это станет любимым моим чтением.
Я одержим.
Когда мне нравилась книга, я перечитывал ее. Читал снова и снова, пока страницы не начинали выпадать, пока я не начинал предугадывать слова до того, как прочту их, пока они не погружались в меня, вплавляясь в кости так, как никогда не могли книги, которые я читал только раз.
Я не мог погрузиться в ее разум.
От него разило моим падением.
Эмери использовала одну из моих спортивных футболок, чтобы стереть воду с крышки, прежде чем сунуть коробку в угол вместе с грудой моих футболок, прикрыв ее для надежности. Закрыв багажник, она уселась на него.
