– Что у тебя за барьер? – Она смахнула мокрые волосы, налипшие на щеки. – Что не дает тебе сдаться? Я не говорю просто о сексе. Я знаю, если я скажу, что думаю о тебе внутри меня и без презика, – твою мать, – ты мне это дашь. Но что, если мне нравится, кто ты есть, и я хочу большего?
– Ты не знаешь, кто я есть.
– Я знаю, – возразила она. – Больше, чем тебе кажется, и это сводит меня с ума. – Ее лодыжка зацепила мою ногу. – Это разница в возрасте? Рид? Тот факт, что я – Уинтроп? Потому что я считаю, это глупо, когда двое нравятся друг другу, но они не вместе.
Я подхватил ее за икру и шагнул ближе. Она обхватила меня обеими ногами.
– А что, если ты мне не нравишься?
– Я скажу, что ты лжец. Это тату останавливает тебя? Что, если я скажу, что до тех пор, пока я не прикасаюсь к тебе, в этом нет ничего неправильного? – прошептала она, придвигаясь ближе. – Ты не старше меня на десять лет. – Ложь. – Ты не брат моего лучшего друга. – Ложь. – Ты меня не ненавидишь. – Наконец-таки правда. – Ты это хочешь услышать?
На самом деле я хотел услышать подтверждение тому, что она не имела отношения к смерти моего отца.
Единственное, чего я хотел.
К черту месть.
К черту моего брата.
К черту компанию.
К черту гребаную разницу в возрасте.
Я просто должен был знать с абсолютной уверенностью, что она не имела отношения к тому, что мои родители потеряли свои сбережения, что папа потерял свое место в медицинском эксперименте, к тому, что Хэнк Прескотт умер.
Чтобы это случилось, я должен был получить адрес Гидеона.
Я обхватил ее щеки, склонившись, чтобы вдохнуть аромат ее кожи.
– Скажи мне, где живет твой отец, Тигренок, и я дам тебе все, что ты хочешь, и даже больше.
– Хватит менять тему. – Один из самых умных людей, которых я знал, и все же она не понимала. Она прижалась к моей ладони и закрыла глаза. – Ради бога, Нэш, перешагни это. Ты всегда будешь старше меня. Я всегда буду моложе. Может быть даже, мы всегда будем «ненавидеть» друг друга. Но всегда ли все будет так?
– Как?
– Как будто с кончиков наших пальцев могут срываться молнии, но только когда мы рядом друг с другом.
– Поговорим, когда ты протрезвеешь.
– Я не пьяна. Я счастлива. И я наконец поняла, что две души не находят друг друга случайно. – Она склонилась вперед и закусила мою губу сильнее, чем это сделала бы женщина в здравом уме. – У тебя вкус греха, Нэш. Такой изысканный. Такой неправильный. Такой верный.
Это не был поцелуй, но мог бы быть им. Если бы я сдался, я бы схватил ее за шею, прижал к себе, и это стало бы поцелуем. Было ли это случайностью, или в последний раз, когда я целовал ее, она действительно была на вкус так же изумительна, как выглядела и вела себя?
Я отступил от нее.
– Протрезвей, Тигр. Тут, черт подери, почти минусовая температура, и мы заболеем, если останемся. У тебя двадцать минут, прежде чем я отвезу тебя в ближайший отель.
Она не сдвинулась с места.
– Это из-за Хэнка? – Наконец до нее дошло, и я тут же захотел, чтобы она снова считала, что все дело в разнице в возрасте. – Ты ведь знаешь, что он хотел, чтобы ты был счастлив? Жизнь – дрянная штука. Это поездка на американских горках без выхода, и ты втиснут в одну крошечную тележку с восемью миллиардами людей. Ты можешь или начать всех выталкивать и блевать, пока не станешь жалок, или наслаждаться поездкой. Давай просто наслаждаться этой гребаной поездкой, Нэш.
Я сглотнул, обошел машину и сел на водительское сиденье.
– Восемнадцать минут. Может быть, тебе стоит начать жечь.
Ее разочарование наполнило пространство между нами.
Она выдохнула. Долго и протяжно, что заставило меня почувствовать уже некоторое время дремавший дискомфорт. Когда я подумал, что она вернется в машину, она скользнула по грязи и закружилась так, как умела только она.
– Тридцать секунд, – крикнул я, когда прошло двадцать и еще десять минут.
Она неторопливо подошла и оперлась локтями о дверь.
– Спасибо, что позволил мне отжечь.
Я кивнул, отжал ее мокрые штаны и протянул ей.
– Ты заболеешь.
Они издавали хлюпающие звуки, когда она влезала в них.
– Вот почему ты мне нравишься.
– Почему? – подыграл я ей.
– Мне не нужен кто-то, кто во время дождя держит зонт над моей головой. Мне нужен кто-то, у кого даже нет зонта. Кто-то, кто смотрит, как я жгу, даже не зная, что значит это слово. Кто-то, кто смотрит на меня, а не на звезды в небе.
– Звучит как фантазия.
Твою мать, мне нужен адрес Гидеона, особенно если она продолжит говорить так, будто мы уже вместе.
– Думай что хочешь.
После того как она закрыла дверь, я врубил обогреватель. Рванул по дороге, надеясь, что вскоре мы найдем место, где можно остановиться.
Обогреватель приносил нам несколько секунд облегчения, прежде чем горячий воздух улетучивался. Я отключил его, чтобы сэкономить бензин, и вместо этого снял свою водолазку.
– Надень это.
Ее голодные глаза пожирали мои шрамы. Она протянула палец и провела по одному.
– Сегодня ты мне нравишься. – Она натянула «Хенли» через голову и опустила нос, чтобы вдохнуть его запах. – Ты фосфен, Нэш. Звезды и цвета, которые я вижу, когда тру глаза. В этот момент чувствуешь себя настоящим, но ты исчезаешь. Не исчезай на этот раз. О чем это вообще?
– А ты говоришь так, как будто ты ходячий говорящий словарь, работающий двадцать четыре на семь, особенно когда ты пьяна.
– Я не пьяна.
Я закатил глаза и прижался к обочине, когда понял, что пропустил съезд к мотелю. Эмери расстегнула ремень безопасности.
– Застегни ремень. Мы не останавливаемся. Я хочу убедиться, что тут нет машин, прежде чем отправиться в противоположном направлении по дороге с односторонним движением.
Она проигнорировала меня с довольной улыбкой на лице. Я подумал, что, возможно, этим вечером наблюдал не ее слом, а ее исцеление.
– Я знаю твою тайну, – прошептала она, забираясь мне на колени, – ты мой Бен.
А потом она поцеловала меня. Крепко. В губы. И я понял, что хочу все ее поцелуи. Но она была пьяна, а у меня кружилась голова. Закручивалась спиралью от неверия в происходящее.
Бен.
То есть Бенкинерсофобия.
То есть Эмери Уинтроп была моей Дургой.
Каковы были шансы подобного?
Вот и говорите после этого, что Судьбы не существует.
Глава 46
Эмери
Таран бил меня в голову.
