– Я выбрала дверь номер два. Голубой человек похлопал меня по плечу и сказал, что это правильный выбор. Очевидно, дверь номер один – плохое место, а дверь номер два – хорошее. Я нелепа, потолок?
Потолок: Учитывая то, что ты разговариваешь с неодушевленным предметом и представляешь себе его ответы, это более чем нелепо, мы входим на этап принудительного заключения в психушке.
– Просто… все в моей жизни лгали мне, и я обещала себе, что никогда больше этого не допущу. Если только смогу. Папа, то есть Гидеон, лгал мне большую часть моей жизни.
Потолок: То есть человек, который воспитал тебя как собственного ребенка?
Я проигнорировала жужжание над собой.
– Вирджиния лгала мне всю мою жизнь. И Бальтазар, но кому до него какое дело?
Потолок: Вау. Мать, которую ты ненавидишь, и чувак, которого до прошлой ночи ты считала не более чем жутким придурком, лгали тебе. Кажется, ты сильно переживаешь по этому поводу. Возьми платочек.
– Да пошел ты, потолок. Какое противное жужжание. – Я изобразила на одеяле снежного ангела, воображая себе, что это одеяло из пентхауса Нэша. Одеяло порвалось, когда мои пальцы попали в дыру. – Хэнк лгал мне о своей болезни. Так же как Бетти и Нэш.
Потолок: Похоже, они достаточно заботились о тебе, чтобы избавить тебя от боли и не дать тебе наблюдать за тем, как он умирает.
– Это было бы болезненно, но гораздо хуже не иметь возможности любить его так, будто каждый момент мог стать последним. Я бы столько всего сделала иначе.
Потолок: Если бы эта минута была последней для Нэша или тебя, ты бы осталась тут, раздражая меня до невозможности?
– Ты что-то сказал? Я тебя не расслышала. Ватные палочки кончились этим утром. – Я прижала дыру в одеяле, как будто могла затянуть ее прикосновением. – Знаешь, что такое «хирайф»?
Потолок: Нет, но я уверен, ты мне скажешь. Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.
– Это тоска по дому, в который ты не можешь вернуться, по дому, которого, может быть, никогда не было. Это ностальгия, тоска, скорбь по потерянным местам прошлого. Мне всегда казалось, что это самое печальное слово в словаре.
Потолок: Этот разговор заслуживает названия. Тогда он станет самым печальным словом в словаре.
– И в длинном списке лжи, которую я даже не могу осмыслить, все завязано на «Уинтропском скандале». Если подумать об этом, единственный, кто не лгал мне в лицо, это Рид.
Потолок: Парень, про которого ты когда-то думала, что влюблена в него? Лицемерно, поскольку ты так и не призналась ему в этом… и Нэш никогда ничего тебе не говорил. Я чувствую закономерность. Почему люди оставляют желать лучшего?
Я проигнорировала последнюю половину оскорблений.
– Глупо, что я когда-то считала Рида объектом своей любви. Он не идет ни в какое сравнение с Нэшем. С Нэшем… Это порочная любовь, та, которая сбивает меня с ног и отнимает все, что у меня есть, пока я не почувствую себя обескровленной, измученной, в синяках, лишенной всего, что делает меня… «мной».
Потолок: Здоровый подход. Кому нужна морковь, когда есть Нэш Прескотт?
– Интересно, так ли себя чувствовала какая-нибудь из жертв моего отца? Вот только… Если верить Нэшу, они не жертвы моего отца.
Потолок: Тебе, вероятно, нужно поговорить с Гидеоном… не со мной.
– Ты прав. Завтра. – Я завернулась в одеяло, как в буррито. Один из тех унылых, тощих буррито из «Чипотле», которые подают, когда покупатель не знает, что заказать. – Эй, потолок? Избегать Нэша не клево.
Потолок: Оу-у-у-у, этот скверный мальчик разбил тебе сердце?
– Не будь глупым. Он не разбивал мне сердце. Он его расколол.
Тук! Тук!
Я распахнула дверь чулана – мое изголовье в течение многих дней. Сердце сбилось с ритма, застучав быстрее при виде Нэша. На нем был темно-синий костюм-тройка, сшитый так, чтобы облегать каждый дюйм его восхитительного тела.
Мои волосы торчали во все стороны. Футболка «клиномания» могла похвастать пятнами слюны на плече. Я не спала всю ночь, разговаривая с потолком, и ночь перед этим – ночь ужина в честь помолвки Вирджинии – я не спала вообще.
Бред начался часов двенадцать назад.
Я не знала, как вести себя с Нэшем, так что решила притвориться, будто его ложь не задела меня.
– Как ты узнал, что я тут?
После того, как мы вернулись с ужина, я упросила Делайлу отдать мне мои коробки и с высоко поднятой головой отправилась на случайный этаж.
Он согласился с моей уловкой.
– Сказать правду? Нет, солги мне еще раз.
– Очевидно.
Нэш осмотрел мою футболку, волосы, одеяло подо мной, все.
– Я проверил все комнаты, начиная с первого этажа. Тебе обязательно было выбирать двадцать четвертый?
– Если бы знала, выбрала бы пятьдесят третий.
Я осмотрела его с головы до ног, повторяя себе, что делаю это для того, чтобы убедиться в истине, а не потому, что соскучилась по нему менее чем через сорок часов после нашей ссоры. Его грудь под костюмом «Китон» теперь поднималась и опускалась намного быстрее. Тонкая струйка пота стекала по его лбу. Его щеки от напряжения вспыхнули нежнейшим оттенком розового.
Боже.
Он действительно осмотрел каждый этаж. Он и сам выглядел так, будто не мог в это поверить. Нахмуренные брови и слегка отвисшая челюсть. Он провел пальцами по волосам. Один раз.
Я вцепилась в дверной косяк, безуспешно пытаясь выкинуть этот вопрос из головы.
– Зачем ты это делаешь?
– Что?
– Проводишь рукой по волосам. Трижды, когда ты ненавидишь место, в котором оказался. Дважды, когда считаешь кого-то идиотом. Один раз, если… – я приподняла плечо, делая вид, что это ничего не значит, – ты рядом со мной.
В подобных противостояниях я отстой.
Потолок: Возможно, тебе не стоит этого делать. Это, черт возьми, точно не облегчит мне жизнь.
Я: Для справки: я не сумасшедшая. Пока мы говорим, он буквально скрывает от меня тайну. Ложь умолчанием все же ложь! Почему никто этого не понимает?
– Сказать правду? – спросил Нэш.
– Да, – я хотела рассмеяться, потому что каждый раз он спрашивал совершенно серьезно, – черт подери.
– Я не знаю. – Он сводил меня с ума.
– И это все?
– Я никогда не осознавал, что делаю это.
– А если подумать?
Он изучил ладони с обеих сторон, будто заметил их впервые.
– Если подумать, это потому, что мне нужно чем-то занять свои руки. Всякий раз, когда ты рядом, они хотят прикоснуться к тебе.
Я: Это мило. Мне ведь все еще можно слушать его и подпадать под его очарование, а?
