Мы уже никогда не будем просто друзьями. Либо он чувствует то же, и мы станем парой, либо нет, и тогда нечто неловкое и уродливое омрачит то, что останется от нашей дружбы.
«Не беспокойся, Эмери. Ты знаешь, что делаешь. Оно того стоит».
К тому же я никогда не боялась рисковать. Сначала делала, а потом разбиралась с последствиями. Только на этот раз я могла потерять очень многое. Тревога цепью сковывала ноги, замедляя их с каждым шагом.
«Меланхолия.
Лакуна.
Калон».
Я тихо бормотала слова, которые всегда заставляли меня чувствовать себя счастливой. Я выключила телефон, чтобы он не зазвонил в доме Рида. Поскольку у меня не было карманов, я опустила его в деревянный почтовый ящик Прескоттов, тот самый ящик, который Хэнк Прескотт сделал когда-то у нас с Ридом на глазах.
Хэнк позволил нам покрасить его. В итоге ящик стал ярко-синего цвета, с логотипом Дьюкского университета на половине Рида и черным, с увядшими бронзовыми розами – на моей. Бетти притворилась, будто ей нравится, тогда как Хэнк расхохотался, потрепал меня по голове и сказал, что я – «что-то с чем-то».
Крошечный трехспальный коттедж Прескоттов, втиснутый рядом с беседкой в виде пурпурного сердца, по сравнению с особняком родителей был муравьиных размеров. Я сунула ключ в замок задней двери и провернула его как можно тише. Дверь скрипнула, как и доски под моими ногами, когда я проскользнула через кухню и прокралась в комнату Рида, – воспоминания позволяли мне ориентироваться без света.
«Ты уверена?»
Я почти слышала, как Рид задает мне этот вопрос, его акцент западал прямо в сердце. Он был очень осторожен, он всегда прикрывал мою спину, когда я прыгала. И он всегда ловил меня.
Всегда.
Коленки, поцарапанные бесчисленное количество раз, и созвездие выцветших шрамов на моем теле рассказывали истории детских приключений, но молчали о золотоволосом мальчике, что всегда был рядом, даже когда моя мать насмехалась над ним и отпускала замечания по поводу его поношенной одежды, как будто она сама не могла платить Прескоттам те деньги, которых они заслуживали.
Если бы домашними делами заведовал отец, а не мать, ручаюсь, Рид никогда бы не ходил в поношенной одежде, а я могла бы чаще обедать у Прескоттов без чувства, будто отнимаю у них последнее.
Итог: Рид защитил меня. Шрам на лице Эйбла Картрайта доказывал это. Каждый раз, когда я проходила мимо Эйбла по коридорам Истриджской подготовительной школы, дрожь бежала у меня по спине.
Всякий раз рядом с Ридом внутри у меня все обрывалось, словно сошедшая лавина, а сегодня я собиралась переспать с ним.
– Ты не спишь? – Я поморщилась. Мой вопрос звучал неуверенно, но протяжный южный голос все равно раздался в комнате громче, чем хотелось бы.
Я протиснулась в небольшое помещение и закрыла за собой дверь, не потрудившись включить свет. Не стоит будить мистера и миссис Прескотт. Лунный свет не проникал сквозь задернутые шторы, но я была в комнате Рида достаточно часто, чтобы добраться до его широкой кровати не споткнувшись.
– Просыпайся, – настаивала я, не вполне понимая, что скажу ему, когда он и в самом деле проснется.
Я планировала эту речь, когда летела домой с зимних каникул в Аспене, но сейчас, перед постелью Рида, это казалось глупым. Что-то подобное сказала бы Нэшу одна из его поклонниц, проведя с ним ночь.
«Ты такой сексуальный, Нэш».
«Что ты со мной творишь, Нэш».
«Мне кажется, я люблю тебя, Нэш».
Мы с Ридом прижимались ушами к двери его спальни, наши щеки розовели, когда мы слышали то, что не было предназначено для наших юных ушей. После того как он прогонял их, а он всегда делал это, они уходили в слезах, мы притворялись, будто ничего не замечаем.
Простыни зашуршали, когда я села на край постели и слегка потрясла Рида за плечи. Он пошевелился и застонал, прежде чем снова улечься.
– Это я. – Я выдохнула всю свою неуверенность, сократила расстояние между нами и сделала свой ход, оседлав его обнаженную грудь прежде, чем он успел сказать хоть слово. – Ничего не говори. – «Не останавливай меня». – Прошу. Я просто. Я слишком долго ждала. Я хочу этого. Я хочу тебя. Сейчас.
Он не ответил, так что я снова потрясла его за плечи и прошептала:
– Просыпайся.
Стянув с себя шелковый халат, я швырнула его на пол. Я чувствовала себя настолько голой, что мне казалось, будто на мне уже нет ни кружевного бра, ни подходящих к нему трусиков. Руки Рида нашли узкий изгиб моей талии – лениво, как будто он еще не проснулся. От одного размера его ладоней я почувствовала себя маленькой.
Я потерлась о его широкую грудь. Его тело было вырезано резкими, мраморными, дерзкими гранями. Это было открытием. Подтянутый пресс и грубые ребра под моими ладонями. Энергия, которую он излучал, вибрировала вокруг нас, словно землетрясение.
Я прижалась губами к его губам, а в следующий момент он уже был сверху, перевернув меня с рвением, на которое я и не могла надеяться.
– Долго же ты ждала.
От его слов предвкушение разлилось по телу, словно тлеющие угли, разжигающие огонь. От возбуждения его голос звучал глубже, он застонал, как взрослый мужчина, когда я потянулась между нами и провела по нему рукой.
«О боже».
На нем не было белья.
Рид был больше моего бывшего. Я не была уверена, что он поместится внутри меня, но моя решимость не позволила этому остановить меня. Я снова погладила его. Я искала губами его губы, но поймала в темноте его щеку.
Короткая щетина царапнула мой подбородок, я не привыкла видеть его небритым, но я не видела его с тех пор, как две недели назад уехала на зимние каникулы. Я попыталась поцеловать его в губы. Он не позволил мне. Он схватил одной рукой оба моих запястья и, удерживая их одной ладонью над моей головой, всосал через бра мои соски.
– Кажется, они стали больше. – Он лизнул меня под грудью и прошептал в кожу: – Пластика? – Он говорил так тихо, что я почти уверила себя в том, что ослышалась.
– Нет… – Я ответила еще тише, почти придушенно, надеясь, что он меня не расслышит и прекратит расспросы.
– Хм-м-м… – промычал он в изгиб моей шеи, и я снова услышала, как он говорит, прижавшись к коже: – Я не занимаюсь сексом в «эти дни». Слишком грязно.
«Что за черт, Рид?»
– У меня нет месячных…
– И сексом с беременными – тоже.
Я была уверена, что уж в этот раз точно расслышала его неверно, но не собиралась просить его повторить громче.
Я снова погладила его, надеясь, что он просто заткнется и прекратит портить момент. Он ткнулся мне в ладонь и укусил меня в шею, оставив засос. Он двигался уверенно. Опытно. Как будто точно знал, как ласкать мое тело.
