Югэн.
Гумуссерви».
Бормоча красивые слова, от которых мне становилось легче, я отклонила звонок и вновь прижала телефон к уху как раз вовремя, чтобы услышать смех Рида.
– Я этого не говорил.
Женский голос раздался фоном на линии. Я поморщилась, рассеянно потирая грудь прямо над тем местом, где жило мое ревнивое сердце. Я не ревновала потому, что хотела Рида. Я знала, что этот поезд ушел, когда я нырнула в постель не к тому Прескотту.
Ревность подпитывало одиночество. У матери был дядя Бальтазар. У Рида была Бэзил. А у меня – сломанный обогреватель, бесконечный запой сериалом «Друзья» на аккаунте «Нетфликса», оставшемся мне от моего бывшего с первого года обучения в университете. Я с ужасом думала о том дне, когда он поймет, что я все еще пользуюсь им, и сменит пароль.
– Это Бэзил? – Я закусила прядь волос, мерзкая привычка, за которую мать отреклась бы от меня. – Передай привет от меня.
Мы оба знали, что я неискренна. Он думает, будто Бэзил не нравится мне из-за того, как она относилась ко мне в старших классах, а я позволяю ему считать так, не раскрывая правды, которая заключалась в том, что, по моему мнению, он заслуживал лучшего.
И даже чихуахуа моего соседа был бы лучше.
Когда я бросила Рида ради Клифтонского университета, Бэзил и практически все остальные богатые выпускники Истриджа последовали за ним в университет Дьюка.
С тех пор они были вместе, в двух секундах от того, чтобы пожениться и завести идеально воспитанных светленьких голубоглазых детей. Не необузданных, диких, черноволосых, с гетерохромными глазами демонов, которых, вероятно, рожу я.
– Она говорит, с твоей стороны глупо не устроиться на работу к Нэшу.
Еще одна ложь от Рида.
Когда мы начали врать друг другу?
– Нет, она этого не говорила.
Если Бэзил Беркшир и хотела кого-то больше, чем Рида, то это был Нэш. Хоть он и не был так богат, как мы: голубокровные, породистые, ухоженные для девятизначных трастовых фондов – каким-то неуловимым образом, остающимся загадкой для всех, к Нэшу все стремились, но он всегда оставался выше нас.
И теперь Нэш Прескотт стал до неприличия богат. Ни у кого не было объяснений тому, как это случилось, но никого это не удивило.
– Ладно, она этого не говорила, – признал Рид, – но я считаю, ты должна работать в «Прескотт отеле». По крайней мере, можешь пройти там дизайнерскую стажировку для выпусников. Ты займешься дизайном отеля, не одежды, но, по крайней мере, это твоя сфера? Ведь так? Как бы там ни было, это хорошая, оплачиваемая работа. Нэшу даже знать об этом не обязательно, если ты считаешь это неловким. Я могу попросить Делайлу все устроить. За ней должок.
«Нищим не приходится выбирать.
Нищим не приходится выбирать.
Нищим не приходится выбирать».
Я мысленно повторяла эту мантру. Будем реалистами, я – гребаная нищенка. Возможно, останусь ею до конца своих дней.
– Делайлу? – Самая большая дыра в одеяле стала больше, когда я принялась играть с распустившимися нитями.
Глава его юридического отдела и его лучший друг, хотя сам он отрицает это, капризный мудак. Они открывают новый отель в бухте Хейлинг. Это в Северной Каролине, но достаточно далеко от Истриджа, чтобы… – Рид смолк, но я поняла, о чем он.
– Я подумаю об этом, – смягчилась я, прежде чем закончить звонок, прежде чем на моем телефоне всплыло оповещение об еще одном письме. На этот раз – о платеже в две тысячи долларов.
Твою мать.
Я немедленно нажала повторный набор номера.
– Да?
Я проигнорировала удивленный тон Рида и шепоток Бэзил.
– Договорись обо всем, пожалуйста.
Клянусь, появись я голой на выставке в Метрополитен-музее, мое сердце не билось бы так сильно.
– Просто сделай это, пожалуйста, – добавила я, когда почувствовала, что сейчас он начнет выпытывать, почему я так быстро передумала.
– Под именем Эмери Родес?
Родес была девичьей фамилией моей бабушки. Я жила под ней с тех пор, как покинула Истридж. Уинтропы не были особенно известны в этой лесной глуши, в такой дали от Алабамы; вернув свои волосы к их натуральному черному цвету, я пережила большую часть своего обучения, и никто меня не узнал.
Хотя в последний месяц… Никому такого не пожелаю. Даже Бэзил, мать ее, Беркшир.
Я зажевала новую прядь волос, гадая, как попросить, чтобы это не выглядело нелепо. Выпалила:
– Прошу, не говори Нэшу.
– Хранить секреты от брата? Легко.
Без колебаний.
Абсолютно.
Риду нравилось общение с людьми. В то время как я в университете оставалась полным отшельником, Рид вступил в братство, ходил на вечеринки, и друзей у него было больше, чем позволял «Фейсбук». Но последние несколько лет он любил всех, кроме собственного брата.
– Что случилось между вами? Вы были близки.
Я нарушила негласное правило. Задала вопрос, который, инстинктивно знала, не должна была задавать.
– Ничего.
Плоско.
Безэмоционально.
Не как Рид, и все же чем-то – как Рид.
Какой-то шорох в трубке заполнил мои уши, и инстинкт подсказал, что он больше не будет говорить.
– Слушай, мне пора. Я поговорю с Делайлой. Это правильное решение, – заверил меня Рид, прежде чем повесить трубку.
Я знала, что он был прав. В Клифтоне, штат Алабама, не было рынка труда для неопытной двадцатидвухлетней девицы со степенью в области дизайна, а в Истридже, штат Северная Каролина, для меня вообще ничего не было. Стажировка в «Прескотт отеле» дала бы мне фору, и было бы глупо от нее отказаться. Но мысль о том, чтобы снова увидеть Нэша, работать на него…
Я зарылась лицом в подушку и закричала, прежде чем зло взглянуть на себя в зеркало. Отчаяние гармонировало с моими черными как смоль волосами.
Телефон звякнул. Бен. Единственный человек, с которым я могла обсудить свое фиаско с Нэшем Прескоттом, но мне казалось странным использовать приложение Нэша, чтобы говорить о сексе с Нэшем.
Бенкинерсофобия: Я не менял ник, потому что он напоминает мне о девушке, которую я знал когда-то.
Мои пальцы дернулись от острого желания узнать больше, но я сдержалась. Лучше мне было ничего не знать.
Дурга: Если бы ты менял ник, на какой бы ты его сменил?
Я целый час ждала, пока он ответит, и когда он ответил, зеленая точка онлайна рядом с его ником стала красной.
Бенкинерсофобия: Сизиф.
Сизиф.
Падший царь.
