– Ты такой засранец, – ответила она беззлобно.
– А еще я твой босс.
– Кстати, раз уж ты заговорил об этом, я чувствую, что мне ужасно недоплачивают. Знаешь, я могу взять на себя смелость нанять тебе секретаря, если ты слишком упрям, чтобы сделать это самостоятельно. – Роско гавкнул на заднем плане, запустив цепную реакцию, еще пять дюжин собак залаяли в ответ. Это было последнее, что я хотел бы слышать, мучаясь похмельем. – Я не для того училась на юриста, чтобы быть твоей шлюхой двадцать четыре на семь, Нэш.
– Что такое? Кажется, меня кто-то зовет.
– Ты в душе, – невозмутимо ответила она.
– Мне пора бежать, Ди.
Я закончил мыться, почистил зубы, подсушил волосы полотенцем и надел костюм от Стюарта Хагса, часы «Эф-Пи Журн» и ботинки «Тестонис».
Делайла любила украшать себя бриллиантами и дизайнерскими платьями, уместными лишь в загородном клубе на ужине с мужем. Она использовала свою внешность, свое богатство и свою стервозность, чтобы запугивать ехидных богатых домохозяек до полного подчинения.
Чтобы мужчина мог запугать мужчин, ему требовалось быть выше, сильнее, умнее. Но демонстрация богатства и модельное лицо тоже были не лишними, поэтому я заполнил свой шкаф ненужной дорогой одеждой и благодарил маму за хорошую наследственность.
Когда я вернулся в спальню, Роско сидел на моей постели, длинные пряди черных с проседью волос торчали из его гигантских ушей и падали на мои простыни. Его голая задница прижималась к моей подушке как раз там, куда я любил класть голову. Единственная растительность, которой он мог похвастаться, торчала у него на голове и на заду, и выглядел он как собака, похожая на Шона Спенсера в образе экстрасенса.
Делайла поднесла к губам кусок французского тоста, проглотив половину за один укус, как чертов неандерталец, которым она якобы не была. Высшего качества сироп капнул с ее губ на ковер. Роско взвизгнул, спрыгнул с кровати и набросился на него.
– Лучше бы этой крысе не блевануть на мой ковер. – Я забрал тост из ее пальцев и откусил кусочек. Холодный, как все в этой комнате, включая меня. – Если бы мы жили в Салеме тысяча шестьсот девяностого года, тебя бы повесили за колдовство.
Она закатила свои мятно-зеленые глаза и слизнула сироп, размазавшийся по ее щеке. Ее язык скользнул по щеке, напомнив одного из тех надувных людей, которые стоят у автосалонов.
– Я прилетела вертолетом рано утром. – Она позволила Роско облизать свои пальцы. Я наблюдал за происходящим, поклявшись себе никогда не заводить домашнюю крысу. – Охрана просто впустила меня.
– Напомни мне уволить их.
– Повторяю, я не твой секретарь.
– Повторяю, ты мне тут не нужна.
Она проигнорировала меня: ее любимое развлечение, и это единственный человек, которому я позволяю подобное за мои деньги.
– Я проверила этого агента Комиссии. У них начато расследование в отношении тебя, Нэш. Мой источник мало что может сказать, и это подсказывает мне, что дело серьезное. – Нахмуренные брови и кривой оскал говорили «не вешай мне лапшу на уши». – Что ты натворил?
– Делайла…
– Ты расскажешь мне, почему против тебя начато расследование?
Вот что случается, когда работаешь с кем-то слишком долго. Люди осваиваются и считают, что могут задавать вопросы, которые я не хочу слышать.
– Ты не помнишь название кейтеринговой компании, которую мы нанимали на прошлый вечер? – ответил я вопросом на вопрос.
Почему вообще Эмери Уинтроп работает в таком месте? Я бы еще понял модельный бизнес. У нее был и рост, и лицо, но кейтеринг? Состояние ее семьи переваливало за десятизначную сумму. Ее трастовый фонд составлял восемь, если не девять цифр. Она могла бы профинансировать вой ну и даже после этого не нуждаться в деньгах.
Может быть, Вирджиния отправила наследницу в покаянный тур? Несколько фото для обложек журналов, и я должен был забыть о том, что она, мать ее, знала о растратах своего отца.
– Не меняй тему. – Делайла заправила прядь грязно-блондинистого оттенка волос в свой французский шиньон и сложила руки на коленях. Она уселась на самом краю моей постели, будто это самое грязное место на планете и она боялась подхватить от меня что-нибудь. – Я поспрашивала о главном следователе. Брендон Ву. Он честолюбив. Быстро поднимается по карьерной лестнице, надеясь стать председателем Комиссии. Если ты что-то сделал, он найдет это. Ты должен рассказать мне все.
Черта с два.
– Нет. Фика об этом позаботился. – Я не стал вдаваться в подробности, просто вынул пачки банкнот из своего чемодана и сунул их во встроенный сейф, который установил накануне. Я пролистнул одну из стопок по десять тысяч долларов и ткнул ею в Делайлу. – Ты ведешь себя так, будто я не внушаю доверия. А я абсолютно невиновен.
Делайла проследила, как я сунул полмиллиона долларов в сейф – мой ритуал для всех пентхаусов сети моих отелей. Страховочный сейф на случай, если меня когда-нибудь поймают и мне срочно понадобится сумка с наличкой для бегства.
– Фу. Фика. Ты доверяешь ему такие дела?
– Уже доверил, – поправил я, запихивая в оставшееся пространство небольшую сумку. – То есть все уже сделано. Прекрати беспокоиться об этом. Кажется, у тебя на лбу появилась пара новых морщин. Выглядишь на сорок лет.
– Мне сорок один год, я выгляжу на двадцать шесть, – поправила она, потирая пальцами лоб в поисках упомянутых морщин. – Это Фика. Доверять Фике – все равно что оставить Роско полную сумку вкусняшек и верить, будто он не прикончит их.
Между ними никогда не было любви. Странно, если учитывать, что взгляды на закон у них были схожими. Фика притворялся, будто законов нет. Делайла посвятила свою жизнь защите людей, которые обходили их. Как бы там ни было, законы были для них досадной помехой.
Я этого не понимал. Всю свою менее чем легальную часть жизни я пытался не дать им поссориться.
– Не надо недооценивать Фику.
Я закрыл замок и поставил паролем анаграмму имени Эмери Уинтроп. Когда я понял, что сделал, я выругался и ткнул в клавиатуру, пытаясь все отменить, но я не знал, как поменять пароль. Идеально.
Повернувшись лицом к Делайле, я прислонился к стене и добавил:
– Под париком а-ля братья Джонас, потертыми джинсами и множеством зависимостей Фика – бывший полицейский, рожденный, чтобы нарушать правила и не попадаться.
Она оскалилась, когда я сдвинул ее пальцы туда, где должны были быть две несуществующие морщинки – просто чтобы позлить ее.
– Он попался. Именно поэтому его сняли с должности шерифа Истриджа.
– Игра слов.
– Нет. – Она всплеснула руками. – Это не игра слов. Слушай, я должна знать, что ты сделал. Как, ты думаешь, я должна делать свою работу, когда у меня связаны руки?
