– Что тебе нужно? – спросила я низким, хриплым голосом, зная, что не могу рассчитывать на что-то иное после того утра, которое у меня было.
Третий признак Апокалипсиса, без сомнений.
– Почему ты шепчешь?
Потому что не знаю, остался ли кто-то посторонний в здании, в котором я лежу сейчас на животе. Конечно же, я этого не сказала.
– Мои соседи только что закончили утренний секс, и я боюсь, если они услышат меня, то пригласят присоединиться на новый заход, – ложь сорвалась с языка настолько легко, что в этот момент я почувствовала себя членом семьи Уинтроп.
– Снова? Как в прошлый раз, когда ты к ним присоединилась?
– Снова, как в прошлый раз, когда они приглашали меня и я сказала нет.
Я представила себе своих воображаемых соседей, тонкую, как рельс, рок-звезду с двухдюймовой козлиной бородкой и рыжеволосую модель с внушительными формами, которой он не мог насытиться. Харлан Фелт и Альва Грейс, если вдруг Рид спросит.
Он не спросил.
– Клянусь, с тобой приключаются престранные вещи.
Возможно, потому, что половину я придумываю, лишь бы ты не беспокоился обо мне.
– Такова жизнь. – Я пыталась подавить внезапный приступ тоски по дому, когда Рид рассмеялся. Откашлявшись, я спросила: – Так что тебе нужно?
– Идеи. – Трубку заполнило его прерывистое дыхание. – Я хочу сделать предложение Бэзил.
Я переключила звонок на видео, чтобы видеть его лицо, когда спросила:
– Ты уверен?
Чего мне действительно хотелось, так это закричать: «Какого хрена!» и принудительно поместить его в психушку.
Он провел рукой по лицу и вцепился себе в волосы, прежде чем посмотреть на меня. В слабом освещении его волосы казались темнее. Он лежал в постели, шелковые пряди разметались. На секунду он показался похожим на Нэша.
В животе запорхали глупые бабочки, а пальцы зависли над красной кнопкой, едва не нажав «отбой» прежде, чем Рид спросил:
– Уверен ли я в том, что хочу сделать предложение, или в том, что хочу поддержки и идей от моего лучшего друга?
Понятно.
– Ну, Бэзил любит широкие жесты, – широченные, нелепые, показные жесты, – может быть, отвезти ее в «Гамильтон», и пусть актеры вплетут твое предложение в пьесу? В какой-нибудь местной постановке – сомневаюсь, что Бродвей станет заниматься подобным.
Может быть, в пьесу «Злая». Уверена, Бэзил узнает себя в Злой Ведьме Запада.
– «Гамильтон» не подойдет. Отец Бэзил считает, что там пропагандируют ублюдский взгляд на американскую историю и слишком много внимания уделяют расовому разнообразию.
И в эту семью ты хочешь войти?
Я прикусила язык так, что почувствовала привкус железа, переключила телефон с видеозвонка на голос, чтобы разговаривать с Ридом, не беспокоясь о том, что он узнает о моей жизни в гардеробной, словно я гламурная версия Гарри Поттера. Только я была магглом, и моя жизнь не могла стать хуже.
– Как насчет вертолета… Рид перебил меня.
– Никаких вертолетов. Бэзил откажется сесть в любой, который не сделан в компании ее папы, а ты знаешь, он меня ненавидит.
Забыв о причине, по которой я разговаривала шепотом, я уткнулась лицом в свою самодельную подушку из рубашек и закричала.
– Что это было? – спросил Рид.
– Думаю, Альва Грейс только что кричала в подушку.
– Это твоя соседка?
– Ага.
– Наверное, у них там секс.
– Ага.
– Еще идеи есть?
– Ничего такого, что пришло бы на ум. Я подумаю об этом, – пообещала я и отключилась.
Рид и Бэзил. Женаты. Я уже не любила Рида так, как раньше, но я все еще считала, что он мог сделать лучший выбор. Например, эскорт-девица Нэша, по крайней мере, была готова работать, чтобы получать деньги.
Я закусила нижнюю губу, желая насытиться ложью и несбывшимися мечтами.
Так я никогда больше не буду голодать.
Четвертый признак наступления Апокалипсиса пришел ровно в восемь утра, когда я пробиралась на пятый этаж в наш импровизированный офис. Шантилья сидела на диване и смотрела «Титаник».
Она поставила на паузу сцену, в которой Роуз делает вид, что на обломке, на котором она лежит, больше нет места, и Джек умирает. Когда Шантилья обернулась и увидела, что это я, она молча включила фильм.
Если я и удивила ее, она ничем этого не показала. Может быть, она не специально исключила меня из рассылки. И, может быть, та жирная птица, что, словно пьяная, летела за окном, на самом деле была свиньей с крыльями. Вероятность почти одинаковая.
Шантилья проигнорировала мое существование и продолжила просмотр, слеза скатилась по ее щеке, когда Роуз эгоистично убила мужчину, которого якобы любила.
– Трогает каждый раз, – прошептала Шантилья сама себе без тени сарказма в голосе.
Убийство?
– Эм… окей, – протянула я, невольно задаваясь вопросом, где все. Ида Мей сказала мне «в восемь ровно». – Где все?
– Собрание перенесли на час. Это было не мое решение. – Она стерла тушь, проложившую дорожку вниз по щеке. – Черт, мне надо привести себя в порядок, – сказала она мне, как будто меня это заботило.
Я вынула свой телефон, набрала сообщение Бену и стала ждать, пока подойдут остальные. Я подумала, не сказать ли ему, что видела эротический сон с его участием, но решила поговорить о чем-нибудь другом, особенно учитывая тот факт, что я представляла его Нэшем.
Дурга: Ты бы выстрелил в руку лучшему другу за пять миллионов долларов?
Хороший вопрос.
Роуз пожертвовала Джеком, а Рид только что занял довольно высокую позицию в списке моих разочарований. Жениться? На Бэзил Беркшир? Девчонке, которая насовала в мой шкафчик «Тампакса» в тот день, когда у меня впервые случилась протечка прямо посреди урока физкультуры.
К счастью, я испачкала только спортивный костюм. Я также окунула тампоны в водицу, подкрашенную красным пищевым красителем, и оставила их в ее шкафчике, потому что «быть выше» не значилось в моем словаре и моя мелочность, на мой взгляд, оставалась на приемлемом уровне.
Рид как-то сказал мне, что я на девяносто девять процентов состою из мелочности и на один – из макарон с чеддером, но он все равно меня любит. Я тогда поцеловала его в щеку и назвала его своим лучшим другом.
Бенкинерсофобия: У меня нет лучшего друга.
Естественно.
Бен был похож на дикобраза в жару, он кололся всюду с ненасытностью, которую я лично приберегала для ненависти к людям. Однажды он сказал мне, что наша дружба – не что иное, как чудо. Я восприняла это как комплимент, но не была уверена, что это был он.
