Его шрамы.
Даже его равнодушие.
Мне нравилось его уродство.
Резкость его слов.
Боль, наполняющая его кровь.
Мне нравились те части, которые не мог видеть никто кроме меня, потому что, несмотря ни на что, я вырвала у него его секреты, и теперь они были и моими секретами тоже.
Я видела твои шрамы. Я бы попробовала их на вкус, если бы ты позволил мне.
Но вот стоял Нэш, проявляющий человеческие чувства к Мэгги, не выглядя при этом человеком. Он был похож на бога, спустившегося на Землю.
Ангел за секунду до того, как стать демоном.
Мне хотелось царапать пальцами его лицо до тех пор, пока он не прекратит улыбаться, затем разорвать его рубашку, указать на причудливый узор вспоротой кожи и крикнуть: «Вот! Это и есть настоящий Нэш. Покрытый шрамами, сломанный, безнадежно испорченный и определенно – не улыбающийся женщине, которая заслуживает улыбки любого мужчины».
Я также поняла, что полностью спятила, потому что в отделе ужасов Нэш Прескотт даст фору даже Фредди Крюгеру. Он также ясно дал понять, как не хотел меня, когда уходил.
Нэш разделал оставшуюся часть огромной индейки и распределил все, кроме крошечного кусочка, между Мэгги, Харланом и Стеллой.
– Просто излагаю все как есть, Мэг.
Мэг.
Меня чуть не стошнило. Может быть, Нэш действительно вызывал у меня рвотный рефлекс.
– Ты такой плохой. – Мэгги покачала головой прежде, чем опустить три тарелки на свой поднос. – Спасибо за добавку.
Нэш снял перчатки, потянулся в задний карман, вытащил грубо завернутый подарок и протянул его визжащей Стелле. Она прыгала, исполняя счастливый танец, которым я хотела насладиться.
– А как же я?! – Харлан придвинулся ближе, встав на цыпочки, чтобы быть поближе к Нэшу, как кресло-качалка, близкое к тому, чтобы опрокинуться, пять маленьких пальчиков вцепились в край липкой столешницы буфета.
– У меня есть для тебя кое-что хорошее, Харлан. – Нэш вынул мой бумажник, просмотрел пачку банкнот, не моих, потому что я была на мели, и шлепнул десять стодолларовых купюр в крошечную протянутую ладонь Харлана. – Купи все, что хочешь, а остальное отдай маме, чтобы не потерять. Хорошо?
Эти деньги предназначались не для Харлана.
Это было для нее.
Для Мэг.
«Моросис.
Соливагант.
Драпетомания».
Волшебные слова, которые шипением замерли у меня на языке.
– Мило! – Харлан слегка помахал купюрами, прежде чем сунуть их в мамину сумку. – Спасибо!
– Нэш… – Голос Мэгги понизился, ее щеки заалели, чему я удивилась. – Это слишком много.
– Это для детей. Не беспокойся об этом, Мэг. – Нэш сунул бумажник обратно в задний карман. Вежливость. Кто бы мог подумать, что она у него есть. – На самом деле не хочу больше ничего слышать об этом. Конец истории.
– Да, ладно. – Она прикусила нижнюю губу, посмотрела на него из-под длинных ресниц, затем взглянула на меня. – Сядешь с нами, Эмери? Мы займем тебе место. Займу столик, пока их все не заняли, а дети не разбежались.
– Да, – пообещала я, напоминая себе, что я не из тех, кто ненавидит других женщин из ревности.
Мэг.
Мэгги оставила меня наедине с Нэшем в молчании, достаточном, чтобы меня уничтожить. Я уставилась на него. Он уставился на меня. Женщина рядом со мной постучала ногой и несколько раз кашлянула, вероятно, разозлившись из-за своей остывшей еды.
Первым нарушил молчание Нэш.
– Эти десять минут взросления действительно сказались на тебе. Ты в полном раздрае.
– Прошу прощения?
Он поднял палец и ответил, не потрудившись понизить голос:
– Ты пробралась в дом моих родителей и переспала не с тем братом, – мое лицо вспыхнуло, но я потрясенно молчала, – ты отказалась ехать в университет Дьюка без внятной причины.
Еще один палец.
– Ты понимаешь, как бы встревожились моя мама и Рид, если бы увидели тебя сейчас? Или тебя не волнует никто, кроме тебя? Ты выглядишь так, будто голодала последние сто лет, и, новость, это не круто, так что ты можешь прекратить прямо сейчас, Анорексичка-Барби. Эта модель была снята с производства. Тут нет Вирджинии, чтобы следить за тобой. Веди себя как взрослая. Съешь уже гребаный чизбургер или десяток.
Третий палец.
– Помимо того, что ты болтлива, ты постоянно лжешь своему боссу.
Четыре пальца.
– Ты получила рабочее место в «Прескотт отеле», которое могло достаться кому-то, кому нужны деньги.
Пять пальцев.
У него кончились пальцы на руке, но он продолжал. Беспощадно.
– Ты так изголодалась по вниманию, что вломилась в мой пентхаус, чтобы принять душ. Тебе нельзя доверять. Ты – троянский конь, решивший стереть с лица земли мою империю. А теперь, эгоистичная принцесса с серебряной ложкой во рту, ты крадешь еду, которая могла накормить того, кто в этом нуждается. Я бы спросил тебя почему, но для этого потребуется достаточно внимания, чтобы услышать твои оправдания.
Если бы убийство было законным, он, вероятно, задушил бы меня прямо тут. На глазах у всех. Или, может быть, разрезал бы меня и повесил вниз головой, чтобы я истекла кровью. Он казался человеком, который наслаждается медленной пыткой.
И тем не менее у него было что сказать еще.
– Я даже представить себе не могу, насколько правой ты должна себя чувствовать, чтобы…
Я прервала его, понизив голос, потому что, в отличие от него, я знала, что такое такт.
– Не помню, чтобы я подписывалась на эту TED-лекцию. К твоему сведению, мой трастовый фонд делает мне постепенные выплаты. Я буду получать миллион долларов в год, пока мне не исполнится тридцать один. Затем я получу двести пятьдесят шесть миллионов единовременно.
Он голой рукой поднял тот жалкий кусок индейки: той же рукой без перчатки, которая касалась грязных денег, которые он дал Харлану, – и бросил его мне на тарелку. Половина упала на столешницу, собирая микробы. Другая половина приземлилась на картофельное пюре с подливой, забрызгав мою рубашку.
– Как грустно, – безразлично выдавил он, – в сего один миллион долларов. Мне так жаль тебя, милая. Позволь мне сделать пожертвование в благотворительный фонд наследницы миллиардера. Я направлю его в твой девятизначный трастовый фонд. Не забудь выделить пару центов тому, кому это нужно больше, то есть кому угодно.
Голова у меня туманилась гневом, который сжимал мое горло и сотрясал жилы, не давая мне вымолвить ни слова. Я проглотила разочарование и сосчитала от десяти до нуля.
