– Не-а. Ты где это вычитала? В глянцевом журнале?
– Не важно. Главное, проверено многократно!
– На ком? На кроликах?
– Слушай, хватит умничать! Ты-то что об этом знаешь?
– Слава богу, ничего! Но и так понятно, что все это ерунда. Макияж смоется, ревность пройдет, а проблемы останутся. И не просто, а будут расти в геометрической прогрессии. Ты же ему каждую минуту будешь напоминать о том, как он тебя унизил.
– Не буду!
– Даже если не будешь, в чем я сильно сомневаюсь, все равно забыть не сможешь. Помнишь, в восьмом классе я уронила твою коробочку с тенями для глаз и она разбилась?
– Конечно! Я ее только начала, а ты все тени испортила! До сих пор тебя, между прочим, не простила! Такие отличные тени были!
– Вот-вот! А это были всего лишь тени за двести рублей!
– Фигня! То тени, а то муж!
– Не вижу особой разницы! Дело вовсе не в них, а в тебе! Ты не умеешь прощать и мириться.
– Да, тут мне с тобой не сравниться! Ты как раз только и делаешь, что прощаешь и со всеми миришься! Думаешь, это лучше? Тебе плюй в глаза, все божья роса!
От того, что Инта была права, Лига обиделась.
– При чем тут я? Чего ты валишь с больной головы на здоровую? Я живу, как умею. Ни с кем не ссорюсь, никого не обижаю.
И мстительно добавила:
– И с Антоном у нас все отлично!
Лига тут же подумала: Инта сейчас ухватится за эту тему и начнет доказывать, что их с Антоном брак – сплошное не то! Она даже сжалась, предвкушая наезд, но сестра неожиданно примирительно сказала:
– Да ладно, чего ты? Давай еще по одной?
Незаметно для себя они почти опустошили бутылку и прикончили пирог. Спор решили не продолжать. Какой в этом прок? Они просто очень разные люди, даром что двойняшки!
Несколько раз Лига порывалась сходить за телефоном, чтобы проверить, не было ли звонка от мужа, но почему-то продолжала сидеть за столом.
– А третья вещь? – неожиданно вспомнив, спросила она.
– Какая?
Инта вытаращила не совсем трезвые очи.
– Ну, ты сказала, что должна сделать три вещи, чтобы вернуть Эглитиса. И что третье? Неужели стать миллионершей?
Сестра вздохнула:
– Да нет. Третье – полюбить себя.
– Что?
Лиге стало вдруг так смешно, что она чуть не подавилась.
– По… любить… самое… себя…
Инта захохотала и так зашлась, что из глаз потекли слезы. От их гомерического смеха на шатком столике начала дребезжать посуда, а в серванте звякнули рюмки. Даже чайник присоединился к общему веселью и радостно засвистел.
– Тише, мальчишек разбудим!
– Да некого будить! Их Айя забрала. Ну, которая внучка дяди Петериса. Пошли на реку.
– А ты не боишься отпускать их с чужим человеком?
– Да они ее лучше, чем меня, слушаются! – беспечно махнула рукой мамаша, снимая с плиты чайник.
Лига хотела поспорить с сестрой, но сил не было, да и «Бехеровка» закончилась вместе с ними. Зато они с Интой, кажется, напились.
– Купи кипу пик, – попробовала сказать Лига. Так она делала всегда, когда хотела проверить степень собственной адекватности. Мишка научил.
Получилось что-то вроде «пупики пупик». Ничего, завтра получится лучше! Она молча встала и побрела в свою временную обитель. Легла, не раздеваясь, посмотрела на экран телефона и подумала, что все не так плохо, как кажется. Только вот Антон снова не позвонил. Двадцать два пропущенных от Мишки Абрамсона, и все. Поразмыслив, она решила, что не будет звонить ни тому, ни другому.
Потому что все мужики сволочи!
На этой здравой мысли Лига заснула.
За поворотом
Она проснулась почти сразу, как легла. Так, во всяком случае, ей показалось. В голове стоял перезвон. Откуда колокола?
Колокольный перезвон доносился из сотового. Мишка!
– Белка, ты чего, сурок бесхвостый, не отвечаешь? Я обзвонился весь! Вообще от рук отбилась, тетеря пучеглазая?
– Почему пучеглазая? – удивилась Лига.
– А ты в зеркало посмотри и поймешь!
Мишка довольно хихикнул. Он любил, когда люди реагировали на его зоологические обзывалки. Расспрашивали, любопытствовали.
Лига с трудом села на кровати и решила, что смотреться в зеркало не будет ни за что.
– Ну и чего ты мне не звонишь? Не спрашиваешь, как у меня дела?
– Я звонила, а ты меня отфутболил, – вяло возмутилась Лига.
– Ну… я тогда был не в форме…
– Ты что, новую девицу завел? – догадалась она.
– Тьфу, тьфу, тьфу! Типун тебе на язык! У меня на них идиосинкразия!
– Надолго? – ехидно поинтересовалась подружка.
– Как пойдет! Но пока ни-ни! Я просто говорить не мог. У меня в квартире менты этих горилл отмороженных повязали. Не мог же я при них!
– Каких горилл?
Господи, что происходит? Неужели Мишка вляпался во что-то еще?
– Да этих! Которые меня в подворотне отделали! Не врубаешься, что ли?
– А как они у тебя в квартире оказались? Ты что, их сам впустил?
– Рехнулась? Они дверь выломали, прикинь! Догадались, орангутанги нечесаные, что я дома отсиживаюсь, сначала тарабанили, звонили, а потом рассвирепели и как бабахнут!
– Боже! А ты?
– Я в туалете сидел! – чуть ли не с гордостью объявил Мишка. – Меня там заперли, чтобы не мешал. Они дверь вышибли, в комнату полезли, а там их уже дожидаются! Трах тибидох! Бац! Бац! И эти койоты паршивые раскололись! Кто нанимал, зачем и тэдэ, и тэпэ!
– А тебя из туалета выпустить не забыли? – невинно поинтересовалась Лига.
– Белка, ты что, змея очковая, издеваешься над близким другом?
Мишкин голос трагически дрогнул. Лига усмехнулась. Артист больших и малых академических театров! Ну как такого не любить?
– Мишка, я скучаю по тебе.
– Я тоже, трясогузка ты белобокая.
– Белобокая вроде сорока?
– А ты хочешь, чтобы я тебя сорокой назвал?
– Не хочу, Миш. Я домой хочу.
– Не терпится вернуться к дорогой Тонечке под бочок?
На этот раз она не стала огрызаться.
– Представляешь, не могу до него дозвониться.
– Почему? Деньги на телефоне кончились?
– Просто он недоступен. Телефон выключен.
– Ой, только не придумывай, что он утонул в ванне! Ему это не грозит! Тонечки не тонут! Они всегда сверху плавают!
