— А, молодая плесень! Перхоть номадов, пыль равнин! Не ожидал снова увидеть вашу дрянную компанию в этой жизни! — старый мужчина, сидевший в тени крыльца маленького домика, при их появлении поднялся и вышел на свет. — Эй, пацанва! Я уж думал, что вы с номадом кормите червей где-то на юге!
— С чего бы нам так быстро на тот свет отправляться?! — притворно удивился Дан, спускаясь с козел.
— Так это… Жизнь такая! — старик подкрутил седые, с остатками былой черноты, длинные висящие усы. — Кому нечем ей ответить, тот кормит червей! А вы, перхоть номадская, никаких правильных ответов не знаете!
— У меня найдётся пара достойных аргументов, старый ты грубиян! — ответил Дан, отводя полу плаща и демонстрируя мирно спящую в кобуре «немезиду».
— Да ты погляди! — удивился Хулио. — А тебя отдачей с палубы не сносит, мальчуган?
— А ты на траектории не стой, тогда и спрашивать не придётся! — заявил Дан и невольно ухмыльнулся…
Были случаи, когда он улыбался просто так. Например, потому что относился к человеку хорошо. А к Хулио Дан относился очень хорошо. Настолько хорошо, насколько вообще можно относиться к человеку, который через слово напоминает тебе, что ты дерьмо, а не человек, и шансов дорасти до человека не имеешь.
— А ты мне не советуй, пока соска в кармане лежит! — огрызнулся Хулио, впрочем уже без особого задора, и развёл руки. — Иди обниму, гусеница-переросток!
— Хулио! — Дан от души обнял старого касадора, решившего пенсионный вопрос покупкой земли под Кастиелло де Романо. И теперь сдававшего её гостям.
— Смотри-ка, мясо наел, а голова всё такая же маленькая! — Хулио нежно похлопал Дана по широченным плечам, а затем повернулся к остальным. — А это что за чудовище белобрысое?! Дан, ты его хоть бы на цепи держал! Он же для окружающих опасен!
Иоганн, про которого шла речь, довольно осклабился.
— Вон, вишь, оскал какой!.. — с деланной опаской заметил старый касадор. — Иди сюда, немочь бледная! Ха-ха!
Следующим, после Иоганна, в крепкие объятия попал «бледный мавр, сраный ибериец» Мигель, а затем последовал черёд «двух сапог пара, размер разный, кожа — дерьмо да с жопы волла» Вульфа со стариком Джоном. А за ним «пустоголового зануды, лишь бы поспорить» Вильяма. А потом «мамкиного сыночка, кто ути-пути дал револьвер» Бенедикта, «мешо, вы, как всегда, прекрасны» Луизы, «позвольте вас облапать» Мэнолы, «хрена с горы» Ионатана…Всем досталось, в общем.
Призадумался Хулио разве что на Пелле, потому что видел её впервые — а значит, нужно было стремительно разобраться, с кем он имеет дело. На обдумывание этой важной проблемы у него ушли несколько долгих секунд, после чего старый касадор изрёк:
— Дан, ты что, так привязался к Старику, что выписал из Старого Эдема его личинку?!.. Не отвечай! — Хулио снова воззрился на покрасневшую Пеллу. И уже куда более ласково поприветствовал. — Позвольте облобызать вам ручку, мешо!.. Да не бойтесь! Не укушу! Надеюсь, селекция позволила улучшить породу вашего родственника?
— Откуда вы?.. — девушка хотела узнать, как Хулио так быстро опознал родство.
…Но осеклась, когда старый грубиян-касадор изобразил галантнейший из всех поклонов. И исключительно профессионально приложился к её руке.
— Как звать? — совершенно не по-светски осведомился он, отпуская тонкие девичьи пальчики.
— Пелла…
— Один в один, как на фотокарточке! — заявил Хулио, а потом призадумался и добавил. — С тех пор и не выросла почти!
— Милая, не обращай на него внимания! — посоветовала подошедшая ближе Луиза. — Хулио всегда или сквернословит, или бросается оскорблениями. И никто не знает, почему он ещё жив при этом.
— А у меня земли много! — ответил Хулио, направляясь к дому. — На всех обидчивых местечко найдётся!..
— У кого-нибудь ведь рука дрогнет, и словишь ты свою пулю в потроха, пень старый! — улыбаясь, покачала головой Луиза.
— Да когда ещё это твоё «когда-нибудь» будет?! — захохотал Хулио. — Я сам раньше скопытиться успею!
Впрочем, сколько бы ни сквернословил касадор на пенсии, а уже через час все фургоны вадсомада Старган выстроились маленьким кварталом — неподалёку от дороги, в прямой видимости от города и совсем рядом с колодцем. Воллы были отправлены в загон, где их ждало свежее сено и изобилие воды. А люди, наконец, избавились от вонючего общества четвероногих друзей и смогли нормально отдохнуть…
Глава 9
Вадсомад Старган, окрестности Кастиелло де Романо, Марчелика. 8 мая 1936 года М.Х.
Тонкий писк будильника заставил Дана открыть глаза. Страшное дело: все люди вокруг него обладали встроенными биологическими часами, которые позволяли им просыпаться в нужное время без каких-либо технических дополнений. А Дан, как ни пытался развить в себе это качество, так и не преуспел… И приходилось ему использовать будильник чипа, вживлённого много лет назад. А без него — никак.
К счастью, большая часть функций чипа, а точнее внутреннего биоэлектронного импланта, работала на собственных ресурсах человеческого тела. Только такие мощные устройства, как передатчик персонального сигнала, приёмник и встроенный навигатор, требовали ресурсов батарейки. Даже напылённый на глаз нано-экран вполне себе удовлетворялся той энергией, которую ему поставляло тело Дана. Конечно, изображение было бледным, но это даже хорошо — никто не увидит странный отблеск в глазах.
Каждый день Дан просыпался в мире технологического развития, а потом открывал глаза — и оказывался в мире дремучего средневековья… Ну это Дан так думал, конечно. Всё-таки мир Эрфы хоть и развивался по тем же путям, что и земное общество, однако имел свои отличия. Поэтому были здесь области, где люди достигли уровня начала двадцатого века Земли, а были и те, где всё ещё болтались на начале девятнадцатого. В некоторых аспектах наука Эрфы вообще сильно замедлилась — на уровне открытий пятнадцатого-шестнадцатого веков.
В любом случае, всё это для Дана было седой стариной, варварством и технологической отсталостью. К которым он, впрочем, привык — и спустя всего пять минут после пробуждения начинал чувствовать себя вполне комфортно.
Покинув фургон, Дан дошёл до места готовки и налил себе густой травяной отвар.
— Доброе утро, Дан! — поприветствовала его Анна, проходя мимо.
— Доброе! — отозвался он.
Каждое утро начиналось примерно одинаково, особенно на стоянках. Травяной отвар и череда приветствий с просыпающимися членами вадсомада. Впрочем, в номаде дело обстояло ещё хуже — там людей было больше, а значит, и здороваться приходилось чаще.
— Утро! — буркнул старик Джон, наливая себе утренний отвар.
— Наступило! — кивнул Дан.
— И мы стали старше ещё на один день… — старик Джон вздохнул и сделал первый глоток.
