И даже Дан, понимая, что григио пытается идти на контакт, не пытался спорить с правилом. Наоборот! Он неукоснительно следовал ему — так строго, что удивлял даже своих соратников. И делал он это потому, что, когда придёт время нарушить правило, все те, кто шёл вместе с ним, должны согласиться с таким решением. Иначе его поступок вызовет лишь порицание, непонимание и подозрения.
Подобная тактика может показаться странной — но это единственная тактика, которая работает в среде касадоров центральных равнин Марчелики. Их жизнь регулировалась именно такими простыми и понятными правилами. И это были те неписаные законы, которые они ценили и уважали. А поскольку было этих законов немного, то нарушение каждого из них должно было иметь самые веские причины. А иначе авторитет Дана рассыпался бы невесомой пылью раньше, чем он сумел бы объясниться…
Впрочем, была и ещё одна причина, по которой Дан старался правила не нарушать. Она была проста и понятна: на центральных равнинах Марчелики все правила были написаны кровью. И даже единичный отказ от их выполнения мог послужить в будущем причиной гибели его людей. А Дан всё-таки был сознательным парнем и рисковать своими людьми понапрасну не хотел.
Чаша Спокойствия, окрестности монастыря святого Петра, в дне пути от Лилитауна, Марчелика 1 июля 1936 года М.Х.
До Лилитауна они так и не добрались — не успели. Преследователи из Десерта перекрыли путь в город, и теперь остатки вадсомада прятались там, где стрельба была запрещена — в окрестностях монастыря Святого Петра под Лилитауном. Монастырь располагался на холме в долине одного из притоков Нигад-Бех.
Долина была круглой, как чаша, и вся исчерчена извилистой лентой реки. Внутри долины стрельба была запрещена. И мало найдётся касадоров, кто готов был поступиться этим правилом. Оттого и назвали местность Чашей Спокойствия. В одном из проходов среди холмов вадсомад выдержал последний бой с касадорами Десерта — и даже сумел прорваться к монастырю…
Вот только цена…
Август Кёниг глянул на сыновей, Альберта и Дмитрия, оба из которых получили по паре ранений, на Ноа Гюнтера, привалившегося к колесу фургона, на Хорхе и Поля Ортизов, поддерживающих друг друга… И тяжело вздохнул, вновь переведя взгляд на свежие могилы.
Могил было четыре штуки. Глава их вадсомада, его юный сын и ещё двое весёлых молодых касадоров навсегда упокоились в Чаше Спокойствия. Такова была цена прохода к монастырю. А ценой выхода за пределы долины, по всей видимости, должен был стать весь вадсомад — потому что враги по-прежнему ждали их у границы безопасной местности.
Во время перестрелки перед входом в долину много чего случилось… Пришлось бросить на дороге один из фургонов — вместе с остатками денег. Там же осталась и жена главы вадсомада, Эльза. Её не убили, наверно, но сразу забрать женщину не удалось, а сейчас — не имело смысла. Её муж и сын были мертвы. Августу только и оставалось надеяться, что Эльза догадается забрать все деньги и уйти…
Опытный касадор понимал, что вадсомад, считай, перестал существовать. Четыре фургона, шесть касадоров, да три женщины, одна из которых жена, а вторая — дочь самого Августа. Вот и всё, что осталось по пути к Лилитауну от более чем полутора дюжин фургонов. Даже если до города доберутся те, кто решил бежать с самфуна на воллах — это не особо поможет. Вместе с вадсомадом окончательно исчезнет их старый номад, который и пытались сохранить беглецы…
— Печальная утрата! — насмешливый голос заставил Августа резко повернуться.
Неподалёку стоял Дик Пристон со своими друзьями, Раулем и Джоном. Все они состояли в номаде Десерт, и все участвовали в погоне за беглецами. Лицо Августа перекосила гримаса неконтролируемой ненависти.
— Печальная и закономерная! — Дик снова усмехнулся. — Что ты пялишься, Август? Нельзя просто так украсть фургоны и уйти!
— Да пошёл ты! — Август заставил себя отвернуться и посмотреть на могилы.
— Зачем же? Я и тут постою!.. — Дик хохотнул, и друзья поддержали его.
— В самом деле, Ав! Мы так долго за вами гнались, что теперь можем и отдохнуть! — радостно заметил Джон.
— Встанем лагерем прямо рядышком с тобой! — согласился Рауль. — Будем пить и громко петь песни про продажную Эльзу!
— Ах вы сволочи, где она?! — вскрикнула Рина, жена Августа. — Что вы с ней сделали?
— Мы?! — Дик наигранно улыбнулся. — Ничего…
— Да, совсем ничего не делали… — согласился Рауль, у которого забегали глаза.
— Шею она сама сломала, когда у фургона отскочило колесо! — гаденько улыбнувшись, подтвердил Джон. — Мы не воюем с женщинами, Ав!..
Рука Августа метнулась к револьверу, но он всё-таки сумел себя остановить. Он не поверил этим засранцам, что Эльза погибла сама. Не поверил совершенно. Да они и не старались быть убедительными. Наоборот, трое касадоров из номада Десерт сделали всё, чтобы Август понял: Эльзу убили они…
— Ух-ух-ух! — засмеялся Дик, увидев, что делает Август. — Смотри, Ав, выстрелишь — и погонят вас отсюда монахи!..
— Не выстрелю, — ответил Август, заставляя себя успокоиться.
— А хочешь, можем на кулачках, а? — предложил Дик, принявшись подпрыгивать и наносить удары по воздуху. — Монахи возражать не будут! Ну, давай же!..
Август посмотрел на Дика, но промолчал. Будь дело пару месяцев назад, и он, пожалуй, попробовал бы себя в драке с этим соплежуем. Но это два месяца назад. А сейчас, после долгого пути, нескольких ран и регулярного недоедания, Август и сам на себя бы не поставил.
— Не надо, Ав, — попросила его Рина, обняв мужа. — Не победишь ты…
Дик ударил его в плечо, и Август вместе с Риной от неожиданности сделали шаг назад.
— Ты что творишь, козёл?! — взревел Хорхе, вскакивая на ноги.
За ним подтянулись и остальные мужчины вадсомада. Дик не стушевался, хотя и отступил на пару шагов — поближе к своим друзьям.
— О-о-о! — протянул он, подняв руки ладонями вперёд. — Я гляжу, вы пока ещё смелые!
— Ты нарываешься, Дик! — хмуро бросил Ноа.
— Я?! Вас шестеро, а нас трое! — касадор развёл руки. — Я нарываюсь?
— Пошли, Дик! — предложил Рауль. — Раз они хотят драки — приведём наших!
— А точно! Точно, Ра! — обрадовался Дик. — Приведём наших и начистим этим придуркам физиономии!
— Ждите нас, суки! — пообещал Джон.
Трое касадоров из Десерта развернулись, сели на воллов и двинулись к выходу из долины, откуда ещё три часа назад приехали остатки вадсомада Августа. А он сам и его спутники только и могли, что смотреть им вслед, бессильно скрипя зубами…
— А ведь они вернутся и набьют нам морды… — заметил Хорхе.
— Надо уходить, — дрожащим голосом проговорила Клара Гюнтер, жена Ноа.
Молодая женщина обнимала объёмный живот руками, будто величайшую драгоценность. Впрочем, внутри живота и в самом деле была драгоценность — её с Ноа нерождённый пока ребёнок…
