– Ну здравствуй, Никита Иванович, – вежливо поздоровался пристав. – Давненько мы к тебе не наведывались. Да ты, кажись, и не рад нам?
– Да я рад и это… со всем почтением.
– Ну и славно. Для начала проводи нас на «ту сторону».
Никитка Рыжий с понурым видом провел полицию в комнатку за стойкой.
– Виноват, господа, – сказал он с порога. – Но тут по вашу душу новые гости прибыли.
– О, господин Егорин, Кондратий Петрович собственною персоной. И Сенька Козырь за компанию, – обрадовался пристав. – Позвольте вас на радостях к себе в гости зазвать.
Сидевшие на «той половине» отнеслись к происшествию с полным безразличием. Чего нельзя сказать о гостях, находившихся в зале. Более всего неприятностей доставил тот самый курильщик. Он стал кричать о беззаконии, отталкивать полицейского, который попытался вытащить его из-за стола силой. Утихомирил буяна его же собеседник:
– Заткнись! – рявкнул он. – Твое дело – выполнять распоряжения властей да помалкивать.
Последние слова, в особенности «помалкивать», были произнесены весьма многозначительно, но обратил на это внимание лишь сидевший поблизости паренек в овчинном тулупчике.
Из числа посетителей харчевни в полицейский фургон были препровождены практически все. Лишь трое изрядно пьяных попрошаек, обитавших за угловым столиком в самом дальнем углу заведения, такой чести удостоены не были. Полицейский, подошедший к ним, оглянулся на начальство, пристав лишь брезгливо передернул плечами: мол, оставь их в покое, толку от них не будет, одна морока.
Поначалу полицейский прошел и мимо паренька в тулупчике, но затем вернулся и, придерживая за локоть, повел его к выходу.
16
– Михеич меня узнал, но виду не подал, прошел мимо. А мне разговор за соседним столиком показался важным, хоть никакого отношения к нашему делу не имел. Стало быть, все равно в полицию пришлось бы идти, ну я и решил: пусть и меня арестуют, может, окончательное содержание того разговора узнаю. Вот и попросил тихонько Михеича арестовать меня. Так что сюда, можно сказать, с комфортом был доставлен, – объяснил свое поведение при встрече с полицией Петя. – Да к тому же я надеялся что-нибудь другое интересное по дороге услышать. В самой-то харчевне я ведь ничего толком и не узнал. Но только в фургоне, в котором нас везли, никто ни о чем не говорил, молчали все. Лишь один жулик сказал, что раз никаких дел серьезных в городе не было, а он бы про них точно знал, значит, облава устроена из-за убийства монахини. Так что никому беспокоиться не следует, разговаривать с полицией надо без боязни и откупаться, выгораживая себя и засыпая других, нет нужды. И так всех должны отпустить. А дальше все просто молчали. Но зато уже здесь мне кое-что удалось узнать. Вот смотрите.
Петя выгреб из кармана тулупчика горсть мелких клочков бумаги и стал их раскладывать прямо на диване. Вскоре каждый клочок был пристроен на нужное место, и мы с Михаилом увидели прямоугольник визитной карточки. «Месье Жан Птижан. Предприниматель» было написано на ней по-русски и по-французски.
– Так, так, так… Очень мне это напоминает фигуранта по делу Микульского, – задумчиво произнес Михаил. – Тот, помнится, звался месье Жак Гранжак и был скупщиком краденого.
– И визитка у него была точно такая же, – добавила я, разглядывая выложенный Петей «пасьянс» из клочков бумаги. – Похоже, что в одной типографии печатали. А знаете, Михаил, сегодня днем мне уже рассказали об этом месье. Именно как о скупщике краденого, которому можно продать драгоценности.
Михаил Аполинарьевич и Петя вопросительно посмотрели на меня. Пришлось коротко рассказать о происшествии с артистами из цирка, о моих розысках возка и разговоре с извозчиком.
– Откуда у вас это? – спросил Михаил у Пети, кивнув на собранную из обрывков визитную карточку.
– В кутузке подобрал. Один тип, с бородкой который, ее порвал и под скамейку бросил. А я подобрал.
– Это вы очень правильно поступили. Не может такого быть, чтобы это было простое совпадение. И скорее всего тот, кто изумруд похитил, а значит, и убийство совершил ищет этого Жана, раз возок возле харчевни видели. Найдем Жана – появится шанс схватить убийцу. А если и не шанс, то хотя бы направление в розыске. А то, как я понимаю, у господина Янкеля расследование пока стопорится.
В дверь без стука вошел человек лет сорока на вид, с бесцветными волосами и столь же бесцветными глазами.
– Ну что, Михаил, – не здороваясь, да и вообще не обращая на нас внимания, обратился он к помощнику следователя. – Есть какие зацепки?
– По результатам допросов, Генрих Эрастович, почитай что ничего. Но вот от этих молодых людей любопытная информация поступила.
Генрих Эрастович чуть вскинул брови, давая понять, что готов выслушать прямо сейчас.
– Есть сведения, что в нашем городе объявился новый перекупщик краденого, интересующийся помимо прочего ювелирными изделиями. Вполне возможно, что изумруд, если он еще в городе, попытаются предложить именно ему. Да вот еще любопытный документ из холодной принесли, опять же касающийся этого перекупщика.
Следователь Янкель бросил взгляд на визитку и хмыкнул:
– Кто ее порвал – известно?
– Известно. Александр Иванович Залетный, он же Сашка Пройди Свет. Более того, известно, что Пройди Свет задержан за компанию с приказчиком из Иркутска, который собирался навести его на своего хозяина. Так что есть у нас на чем его разговорчивее сделать.
– Хорошо. Ты, Михаил Аполинарьевич, зайди ко мне. Мы этот вопрос обсудим да примемся за эту парочку по второму кругу. А остальных, пожалуй, и отпустить можно. Егорина с Сенькой Козырем попридержим до послезавтра, может, испортим неведомые их замыслы – не за просто так они в харчевне объявились, – а всех прочих распорядись выгнать прямо сейчас.
Не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета.
– Простите, вынужден прервать нашу беседу, – сказал Михаил, поднимаясь. – Да и у вас, помимо сыска, уж наверное, дела есть.
Мы распрощались и вышли на улицу.
– Ну-с, извольте теперь объяснить, почему вы пустились в эту авантюру, – потребовала я отчета от Пети. – Почему мне ничего не сказали?
– Я хотел. Правда, хотел. Но вы при вчерашней встрече повели себя странно и сами не желали со мной разговаривать.
Ответить мне было нечего, все верно. Чуть помолчав, я собралась с духом и сказала:
– Вы меня простите. Уж не знаю, как это получилось, но я и в самом деле вела себя странно. Сама не пойму отчего. Точнее, причина мне известна: мне поначалу показалось, что вы в костюмерной обнимались не с манекеном, а с живой девушкой. И я очень на вас рассердилась. Но когда все выяснилось, не смогла успокоиться и продолжала сердиться уже безо всякой причины. А потом целый день придумывала, как попросить у вас прощения.
